Захарие Орфелин: ДВА ПИСЬМА ПЕТРА ВЕЛИКОГО СЕРБАМ

Неудачный Прутский поход Петра Великого, так называемая «прутская беда», – в то же время означал начало русско-сербского военного братства. О взаимоотношениях сербов с Россией в те времена впервые писал выдающийся полимат, поэт, писатель, книгоиздатель, историк, художник сербского барокко Захарие Стефанович Орфелин (1726, Вуковар – 19. I 1785, Нови-Сад) в своей книге Житие и славныя дела государя императора Петра Великаго самодержца всероссийскаго, с предположением краткой географической и политической истории о Российском царстве. Книга вышла в 1772 году в Венеции. Уже в 1774 году эта замечательная двухтомная монография, богато иллюстрированная самим автором, была переиздана в Санкт-Петербурге под редакцией историка Михаила Щербатова.  

Отрывки из глав XIII и XV II тома книги, где говорится о Прутском походе, мы публикуем по изданию Щербатова, с минимальними орфографическими изменениями (касающиемся в первую очередь пропуска конечного ъ) и поправкой очевидных опечаток.

---

 

Поистіннѣ всѣ како единоплемянные Славенскїе так и Гре­ческїе и других языков Восточнаго Іерусалимскаго Благоче­стїя народы, которые чрез толь долгое время стонут под игом Оттоманским, начали уже воображать себѣ Петра Великаго, точно яко Израильскаго от Бога посланнаго Ангела, который избавитъ их от плѣна Магомеданскаго, точно яко Египетскаго. Пророчество, во гро­бѣ Греческаго Императора Константина найденное удостовѣравало их, что Турки имѣют всеконечно изгнаны быть из Царыграда народом рыжим или руссим, коим Россїанов быть разумѣют. Да и нынѣ тож думают, и всѣ единовѣрные хотя в неволѣ не явно, однакож в тайнѣ, а паче сердечныя своѝ мо­литвы к Богу о успѣхѣ оружія благочестиваго государства над злочестивыми и человѣкопоклонниками, ради освобожде­нїя своего, и своего утѣсненнаго благочестїя, непрестан­но возсылают.

В то самое время, когда Порта Оттоманская загото­вляла войну против Россїи, а сїя к оборонѣ прїуготовлялась, случилось нѣкоторому Сербину, Саввѣ Владыславлевичу, уроженцу Герцеговачкому перейти из Царяграда в Москву, ради нѣкоторой важной службы, кою он в Цареградѣ при тогдашньїх Шведских и Турецких ухищре­нїях, Царскому Посланнику учинил. Сей Савва принят был от Царя Петра весьма милостиво, представил немедлѣнно, естьли бы Его Царское Величество изволѣл писати к Черногорцам, и к другим тамо сосѣдным на­родам, и подвигнуть их взять с своей стороны оружїе против Турков; то всѣ они весьма доброхотно явились бы к службѣ Его Царскаго Величества, и тѣм учинена была бы не малая диверсїя Турецкой силы[1]. Представленїе сїе получило такой успѣх, что Государь послал тогда в Черную гору письмо, слѣдующаго содержанїя.

Жан-Марк Натье: ПОРТРЕТ ПЕТРА I В РЫЦАРСКИХ ДОСПЕХАХ (1717)

„БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ МЫ ПЕТРЪ ПЕРВЫЙ, ЦАРЬ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОССІЙСКІЙ,

и проч. и проч. и проч.

Преосвященным Митрополїтам, Благородным и превосходительнѣйшым Князьям и протчим Господам духовнаго и мирскаго чину, особливо Черногорцам, Зетьяном, во Албанїи сущым Дукагинянам, Климентам, Кучам, Пиперам, и инным как православнаго Греческаго так и Римскаго законов, здравїе и всякое благополучїе от Всевышняго да будет.

Извѣстно Вашим благородным Особам да будет и всѣм народам, почитателям Распятаго Христа Бога нашего, чрез котораго вси надѣемся в Царствїе Его внити, потрудившеся добросердечно за Церковь и Вѣру.

Понеже Турки варвары Христовой Церкви, и православнаго народа гонители, многих государств и земель неправедные завоеватели, и многих святых Церквей и Монастырей разорителїе, не довольны суть владѣнїем Греческїя Имперїи и иных многих потенцїй не завоеванным, но неправедным отобранїем, прельщающе сирых и убогих и вдовы склоняют прежде во свою протекцїю, а потом как волки овец расхищали, и стадо Христїанское разоряли, и толикїя Христїанскїя провинцїи в подданство неправедно привели, как и до нынѣ тиранством и мученїем оныя разоряють, и в поганскую Махометанскую вѣру насильно привлекають.

А тепер видѣвше оные нечестивцы Нас Наше Царское Величество Христїанскому народу доброжелательных и заможных, и милостїю Божїею в военных поступках преуспѣвательных, приняли подозрѣнїе, будто Мы намѣрены отбирать от них неправедное завладѣнїе земель, и Христїяном под их игом стенящым вспомогать: то они Турки с союзившеся с еретиком Королем Шведским (который за Божїею помощїю оружїем Нашим побѣжден, и войско Его наголову побито, и в полон взято, и государства его не малая часть завоевана, а остальное в крайную нищету и разоренїе праведною Нашею войною приведено, и отобраны нетокмо Наших блаженныя памяти Самодержцев земли и городы от неправеднаго Шведскаго завладѣнїя, но и три превеликїя Провинции с многими городами, в круг моря Балтийскаго завоеваны, и так чрез Божїю милость оружїе наше прославлено, о чем надѣемся что Вашым особам известно), Нашему Царскому Величеству неправедно без жадныя от Нас данныя им причины войну объявили, и Посла Нашего в Константинополѣ пребывающаго в темницу засадили; намѣряюще достальное стадо Хрїстово в подданство свое привесть.

Того ради Мы видяще такїя их неправды, и призирая на гоненїе, еже на Христїаны, призывая Бога на помочь, принуждены есмы собирать не токмо Наши войски и силы, но и протчих потентатов, союзников Наших позвать, и сего году весною намѣренїе имѣем, дабы не токмо возмощи Нам противу непрїятеля онаго Бусурмана отпор чинить, но и с сильным оружїем в средину владѣтельства его вступить, и утѣсненных православных Христїан, аще Бог допустит, от поганскаго его утѣсненїя и ига освободить, на которую войну полагаем крайныя наши таланты, и с любезновѣрными и искусными Нашими войсками сами в персонѣ вступаем против врага вѣры: ибо всѣм добрым, чистым и кавалерским Христїанским сердцам должно есть, презрѣв страх и трудности, за Церковь и православную вѣру не токмо воевати, но и послѣдную каплю крове пролїять, что от Нас по возможности Нашей и учинено будет.

При том занеже Нашему Царскому Величеству извѣстна храбрость древных Ваших Владѣтелей, и глубина добрых Ваших Христїанских сердец, и искуство, которое прежде сего по должности своей чрез храбрыя оружїя за вѣру в воинских случаях оказывали есте, якоже Мы удостовѣрихомся из книг, каковыя напечатаны во всѣм свѣтѣ, выхваляя воинскїя искусства ваших народов, что великїй Александр Македонскїй с не многими войсками тамошних народов многих Царей побѣдил, и многими империями завоевал, и тѣм безсмертную славу в военном обхождении по себѣ оставил. Георгїй Кастрїот, сирѣчь Скандербег во всю свою жизнь с не многими войсками Вашего народа не токмо лютому поганскому зубу не допускал себя кусать, но еще на шестидесяти на трех главных баталїях непрїятеля на голову побивал: и ежели бы протчїе ваши Деспоты и Владетели с такимиж сердцами трудилися, то не допустили бы себя в невольность, и потомков своих в подданство.

Тѣмже в нынѣшнее от Бога посланное время пристойно Вам есть древныя свои славы обновити, соединившеся с Нашими силами, и единокупно на непрїятеля вооружившеся воевать за вѣру и отечество, за честь и славу вашу, за свободу и вольность вашу и ваших потомков. Но аще кто из вас в сей праведной войнѣ потрудится, той первѣе от Бога получит всякое благое воздаянїе, а от Нас милость и награжденїе, и всякому по услугам и желанїю привилегиями Нашими жалованье будет. Ибо Мы себя иной славы не желаем, только да возможем тамошнїя Христїанскїя народы от тиранства поганскаго высвободить, православныя Церкви паки украсить, и животворящей кресть возвысить; и тако аще будем единокупно всяк по своей возможности трудиться и за вѣру воевать, то имя Христово прославится вящше, а поганины, Магометовы наследники будут прогнаны в старое их отечество в пески и степи Арапскїя.

Сїя Нашего Царскаго Величества доброжелательная грамота Вашым Благородїям вручена будет от посланников Наших. Дано во Москвѣ лѣта Господня 1711 года , Марта 3 дня.“

В началѣ Маїя мѣсяца собралась Россїйская армїя при Браславѣ, и оттуда отправилась, далѣе в поход. С гла­вною армїею соединился и находившїися в Польшѣ Россїйскїй корпус, причем коммандующїй оным корпусом Генерал Янус Фон Эберстат совѣтовал протчему Генералитету, что бы на Днѣпрѣ построить магазины: но сїю толь надо­бную предосторожность почли тогда за излишнюю, надѣяся на великїя обѣщанїя Валошскаго Князя Бранкована. Генерал фелдмаршал Граф Шереметев послан был напред с едною частїю армїи, ради благовременнаго строенїя мосту чрез Дунай. За ним слѣдовал Его Царское Величество со всею арміею, и стал лагерем при Чучорамѣ на рѣкѣ Прутѣ, гдѣ и Князь Кантемир с своим Молдавским войском к армїи прибыл. Оттуда пошел Государь Царь сЪ нѣсколькими Генералами к столичному в Молдавѣ граду Ясы, ожидая от Валошскаго Князя Бранкована обѣщан­наго провїанта. Но как оный Князь поступал в своем обѣщанїи весьма медлительно, и совершенно ему вѣрить при­чины не имѣли, а напротивъ того в провіантѣ недостаток уже являться начал, потому что надѣючися на него, токмо на 20 дней провіантом запаслися, и притом саранча в Молдавіи всю траву поѣла, то сумнѣвался Его Величе­ство далѣе пойти.

Между тем Генерал Ренне и Граф Ѳома Кантакузин посланы были в Валахїю, чтоб у Бранкована провїант, буде онаго добровольно достать не можно, силою взять. И так прошедши Молдавскїя горы атаковали они Браилов и взяли сей град у Турков на капитулацїю. Когда они начали уже в Валошскую землю проходить, то прислан был к ним указ, чтоб оставить Туркам Браилов и возвратиться назад к армїи. Ибо при отправленїи их тамо из лагеря, воспрїяла Россїйская армїя поход свой к Ду­наю, желая прежде Турков к оной рѣкѣ прибыть. Но едва токмо она к горѣ Рабью приближилась, то пришла вѣдомость, что Верховный Везирь с 200 тысящь человѣк чрез Дунай уже преправился, и что лагерь его прости­рается до Фалцы. Того ради отправлен был Генерал Янус с семью тысячами человѣк Россїйскаго войска и с 500 Молдавцов и нѣколикими стами козаков к Фалцѣ, ради удержанїя непрїятеля. Пришедши тамо увидѣл он Турецкой лагерь близ села Барсени на Восточной странѣ рѣки Пру­та, и увѣдомил о том Его Царское Величество чрез ку­рьера. Но понеже он, не получа отвѣта, назад отступити не хотѣл, то непрїятель, пребравшись ночїю чрез рѣку, со всѣх стран нго окружил. Во время наибольшаго опасенія пришел к нему Молдавец с указом, чтоб возвратиться в лагерь[2]. Того ради построил он свой корпус баталлїоном-карре, и начал по малу отступать, отбивая всегда храбро безчисленныя непрїятельскїя нападенїя. Не далеко от лагеря учинил непрїятель на него жесточай­шїй напуск, но притом послан был к нему на помощь Князь Кантемирь с Молдавцами, помощїю которых он непрїятельскую конницу состоявшую в 6о тысящь человѣк чрез цѣлые три часа удерживал и прогнав оную благопо­лучно, прибыл в лагерь при Станисбестѣ. Как потом Его Царское Величество увидѣл, что то мѣсто, на котором стоит армїя, не способно к тому, чтоб все вой­ско надлежащим образом к баталїи построить, то зажжен был весь излишней багаж, а армїя отступила назад к горѣ Рабью. Непрїятель увидѣвши на рассвѣтѣ отшествїе армїи, погнал за нею в слѣд со всею конницею; однакож, будучи от нея сильно удержан, не мог того отвратити, чтоб она в назначенное мѣсто не пришла. Турки поставили тотчас свой лагерь по обѣ стороны рѣки Прута, и имѣли во весь день многїя малыя сраженія с Рос­сїйскою конницею.

На другой день прибыл и Верховный Везирь с Яныча­рами и с 444 пушками, из которых началась немедлѣнно стрѣльба по Россїйскому лагерю, а Янычары учинили также по своему обыкновенїю на оный жестокое нападенїе. Правда, что семь раз отбити были они весьма храбро, хотя при Россїйской армїи не больше 69[3] полковых пушек находилося, которыя весьма с пользою употреблялись: однакож не можно было ей надѣяться доброму слѣдствїю. Турки превосходили числом Россїйское войско в шестеро, и окружили ее со всѣхЪ сторон. С другой стороны явился внутрь лагеря такїй непрїятель, который гораздо силняе внѣшняго был, а именно крайный недостаток в съѣстных припасах. Сїи обстоятель­ства очевидно представляли Россійскому войску или смерть или полон.

Царь Петр Великїй, которому  все оное бѣдствіе пред очами было, пришел наконец в несказанное смущенїе. Он тужил о том, что допустил себя обмануть Валахїскому Господарю, прїйти с своим войском толь в отдаленную незнакомую землю без провїянта. Он сѣтовал, что толь многїя его о просвѣщенїи народа, и о прославленїи отечества своего предпрїятые труды имѣют нынѣ, из самой его неосторожности вмѣстѣ исчезнуть, и что самыя лучшїя его войска, которыя он собственным своим трудом, разумом и добрым правленїем до того приведеннїя, что наилучшим в Европѣ вайскам не уступали, нынѣ с нимЪ совокупно пропасти должны.

В таких худых обстоятельствах и в такой уже крайности не осталося Его Царскому Величеству ничего бо­лѣе, как токмо, чтобы без опусканїя времени продраться со всею своею силою сквоз непріятеля, заключив, ежели не уйдет, то лучше ему с оружіем в руках умрети, нежели таким Варварам на вѣчное свое и своего государ­ства безчестіе, в полон здаться. И так отдал он указ всѣм Генералам, чтоб назавтрѣе быть готовым к тому, а при том повелѣл оставить себя чрез насту­пающую ночь в покоѣ, котораго однако никако имѣть не мог, сокрушаясь безпрестанно о своем и государства свое­го состоянїи, которое на толь сумнительную отвагу он назавтрѣе отдать вознамѣрился.

Генерали получа такой отчаянный указ, прїуготовлялися учинити все то, что их должности касается. Госуда­рыня Царица Екатерина, которая была тут же, увѣдомясь о намѣренїи Государя своего, почла оное не меньше за весьма отважное, коль и за весьма опасное . И того ради, собрала она немедлѣнно военный совѣт, в котором за нуждно быть найдено учинить Туркам предложенїе о мирѣ. Сїе полезное заключенїе надобно было объяви­ть Его Царскому Величеству, и требовать у него соизволе­нїя. Но кто мог осмѣлиться преступить указ, запрещаю­щїй каждому ктоб ни был, к нему оной нощи приходить? а притом как возможно будет оный благородный дух склонить на то, чтоб требовать мира у клятвопреступных варваров, которые сами были причиною того похода? Государыня, зная колико власти имѣет она над сердцем своего дражайшаго Государя и супруга, вошла сама в палатку Его, и пад пред ним представила Ему обо всем том так чувствительно, что он не меньше от причин, коль от слез ея имѣл наконец на все согласиться.

Весьма рѣдко случается, чтоб у Турецких министров деньги не могли чего нибудь сдѣлать. Сїе было Царицѣ Ека­теринѣ извѣстно, а она и собрала сколько болѣе могла чер­воных, и придав еще к тому всѣ свои брилїянтовыя вещи, какїя при ней тогда были, послала все то чрез Шепелова унтер-офицера лейбгвардїи, к Верховному Везирю и к совѣтнику его Кїаи[4]. Томуж офицеру по указу Его Царскаго Величества вручено было от Генерала Фельдмаршала Шереметева письмо, в котором объвлял он Верховному Везирю, „что Царь, Государь Его никогда не имѣл намѣренїя, дабы воевать против Порти Оттоманской, но что в сем случаѣ принужден был выступить токмо обороняться; а что вступил он в границы Турецкїя, причина тому Господарь Валашскій Бранкован[5], который сам позвал его туда, обѣщав отдать ему себя и все свое княжество: того ради Его Царское Величество, во отвращенїе дальнаго с обѣих сторон кровопролитїя, имѣет склонность вступить в мирные договоры, и проч.“

Верховный Везирь Балтаджи Махомет видя, с какою хра­бростїю и мужеством Россїане в чиненных турками набѣгах отпор дѣлали, принял оное Генерала Фельдмаршала Шереметева предложенїе тѣм охотнѣе, что и сами Янычары больше приступать уже не хотѣли. И так объявил он тотчас в своей армїи перемирїе оружїя, а между тѣм вступил в мирные договоры с царскими к нему прислан­ными министрами, Вицеканцлером Бароном Петром Шафировым, и Генералом Маїором Графом Михайлом Шереметевым, сыном Генерала Фельдмаршала. Кондицїи, на которых мир заключен, были слѣдующїя: чтоб Его Царское Величество уступил Туркам Азов в тако состоянїи, в каком он был до взятїя, разорив прежде всѣ новыя около его крѣпостныя строенїя , и вывез свою артиллерїю и аммуницїю. Так же чтоб на Азовском морѣ и на Днѣпрѣ новопостроенныя крѣпости с Таганрогскою гаванью разорил, и так всю землю от Самары к Югу лежащую уступил Туркам и Татарам; а послѣдным и право защищенїя над Запорожцами оставил. Сверх того, чтоб немѣшался болѣе в дѣла Республики Польской, и для того вывел бы свои войска оттуда; а притом чтоб допустил Королю Шведскому свободный проѣзд в государство его, естьли он похочет итти чрез Россїйскїя и Польскїя земли.

Правда, что Верховный Везир прежде всего требовал выдачы Молдавскаго Князя Кантемира; однакож Его Царское Величество приказал ему на то отвѣтствовать, что можно Туркам отдать все до самаго Курска, но такова Князя, который ему в защищенїе отдался, он никогда не оставит. Чего ради Турки, которые впротчем весьма упрямы, тотчас оставили оное требованїе, дабы сїе толь полезное мирное дѣло чрез то не пресѣклось[6].

Король Шведскїй увѣдомлен быв от Графа Понятовского, который также в лагерѣ Турецком находился, о всем, что между Везирем и Генералом Россїйским Фельдмаршалом Шереметевым производилось, прибыл немедлѣнно в лагерь Турецкой, и всѣми мѣрами противился сему мирному заключенїю; однакож оно приведено было 11 Іюля в совершенство, потому что Верховный Везирь разсуждал, что он лучше чужестраннаго Короля вѣдает, что Оттоманскому государству полезно.

По заключенїи мира возвратилась Россїйская армїя к Могилеву, а оттуда чрез Польшу к границам.(…)

(Житїе и славнїя дѣла Петра Великого, том II, глава 13, с. 20-29)

…Пойдем мало в Черную Гору видѣть, какое действїе имело оное письмо, которое от Царя Петра Великаго за семь лѣт пред сим к Черногорцам было послано.

При тогдашних обстоятельствах весьма не трудно было Савѣ Владиславлевичу склонить Царя, чтоб писать к Черногорцам и другим околичным Сербскаго языка и поколѣнїя народам, и тѣм подвигнуть их к принятїю оружїя против врага Христїанскаго имени. Однако тѣ самыя обстоятельства представляли не меньше и затрудненїя в способѣ, как бы оное письмо отправить. Сава был человѣк проворный и пронырливый, а также и такой, который не от воспитанїя, но сЪ природы умѣл подавать словам своим важность и имовѣрство, принял дѣло сїе на себя. Иван Лукачев от Подгорицы кой не давно пред тѣм пришел в Россїю и пожалован рангом Капитанским, по Савину наставленїю бороду отпустил и надѣл на себя платье монашеское, и так пошел с помянутым письмом чрез Молдавїю. В Букорестѣ, княжеском городѣ в Валахїи , нашел он одного из Босанских и Герцоговацких предѣлов купца, именно, Михаила Милорадовича, который в Валахїи и в Венецїи волами торговал.

Капитан Иван познакомився с тѣм купцом, просил его наисмиреннѣйше, что понеже он вознамѣрился итти в Черную гору для поклоненїя тамошним святым монастырям, а пути, по которому ему итти надлежит, не знает, дабы найти ему человѣка , кой бы его до Черной горы безопасно провесть знал; а тому человѣку заплатит он, сколько пожелает. Упомянутый купец Милорадовичь , будучи не меньше пронирливѣ, слушал предложенїе сего мнимаго монаха терпѣливо, но обѣщанїе проводнику толь великой платы, возбудило в нем нѣкоторое любопытство. Смотрѣл он на него с головы до ног, и не меньше по ухваткам коль по глазам его находил он причину разсуждать, что сей чернец, пускай будет подлинно такой, однако он в Черную гору идетЬ не ради одного токмо монастырям поклоненїя: онѣ всеконечно имѣет нѣкоторыя важнѣйшїя к тому причины.

Милорадовичь обѣщал нашему мнимому монаху найти требуемаго проводника. На другой день рано был он с ним на одинѣ, просил его Богом и всѣми святыми, чтоб ему без утайки открыл, кто, откуду, и за каким точно дѣлом идет он в Черную гору: напротив того обязал он себя также клятвою, что объявленїе сїе соблюдет он в глубочайшем молчанїи, и сверх того, естьли предпрїятїе его великой важности, то он сам будет ему проводником. Капитан Иван объявил Милорадовичу яко Христїанину, все то, что он требовал с прибавленїем к тому, что естьли они восхощет итти с ним в Черную гору, то исходатайствует он ему у Его Царскаго Величества милость, какой токмо надѣяться может; да и наимяновал его тотчас Полковником; в послѣдованїи увидим, что Царь и признал его за такова. Можно себѣ представить весьма не трудно, что Милорадовичь согласился на сїе тѣм доброхотнѣе, что лучше ему казалось быть Полковником, нежели купцом: и так не теряя времени, пошли они оба к Черной горѣ.

Извѣстно, что в Черной горѣ правили по сїе время тамошнїе Митрополиты дѣлами не токмо духовными, но и свѣтскими, или кратко сказать: были они почти самовластные Государи свѣтскїе и церковные, и народ им сїе тѣм доброхотнѣе позволял, что другому того поручить было не возможно, за тѣм что послѣдовали они Славеносербскому обыкновенїю: когда не я, то и не ты. Сїе служило Митрополитам точно к стати. Того ради Капитан Иван и Милорадовичь прибыв в Черную гору, явилися с письмомѣ у тогдашняго Митрополита Данїила Стѣпчевича[7] Негуша. Митрополит по прочтенїи письма удивился, как то Государю Петру Великому пришли на ум Черногорцы, с которыми Россїя ни когда знакомства не имела. Он разсуждал с одной стороны, что сей случай есть самый угодный к освобожденїю от ига Турецкаго толь многих Христїанских восточнаго благочестїя народов; с другой стороны разсуждал он, что естьли Царь Россїйскїй прогонит Турков и завладѣет всѣми оными землями, то конечно будет он владѣтелем и Черной горы; и так власть , которую Митрополиты в Черной горѣ над народом имѣют, уже вовсе пропадет. Сїе послѣднее разсужденїе погрузило его сперва в великую задумчивость. Ему надлежало сообщить Царское оное письмо народу; но он опасался народнаго на то соизволенїя: ибо хотя Черногорцы ему и во всем в другом случаѣ послушны, однако может статься, что милость, которую Царь им обѣщает, превозможет у них его увѣщанїя ; сверх того народ, которому штатскїя правила, или паче хитрости Митрополитов своих были не извѣстны, может быть пожелает также увольненїя от Турецких толь многих на себя нападенїй , и от суровства над благочестивыми церквами и народами употребляемаго.

Тогдашнїй Черногорскїй Сердарь, или по нынѣшнему Губернатор, Сава Петрович, был Митрополиту племянник, которому Митрополит вознамѣрился первѣе сообщить царское письмо, в надеждѣ, что сей яко племянник его все на его волю и благоразсужденїе оставит. Сердарь был призванѣ, и не толь скоро было ему оное письмо прочтено, коль скоро оказал он на то совершенное свое, да еще и радостное соизволенїе. Митрополит представлял ему напротив того разныя трудности к принятїю требованїя Царскаго; между протчим говорил он ему, что ежели Черногорцы нынѣ поднимутъ оружїе на Турков, то в случаѣ неблагополучнаго военнаго успѣха, имѣют они подпасть крайнему бѣдствїю, понеже Турки никак не оставят им того без отмщенїя, и проч. Слух, который о успѣхѣ Царева оружїя, и о толь многих его над Шведами одержанных славных побѣдах, уже вездѣ пронесся, не допускал Сердарю согласиться на предложенїя Митрополита своего. Он приведен был чрез то в превеликое сердце, учинил ему жестокой выговор:

„Вот сам Бог посылает к нам благочестиваго Царя к освобожденїю толь многих Христїанских церквей, монастырей и народов; и мы ему в таком случаѣ животом и имѣнїем нашим помогать должны; а ты ли ищешь такое от Бога нам даемое благополучїе отвергнут, и толь великое на славу Божїю и на пользу толь многих Христїанских благочестивых народов управлаемое дѣло разорить? Какой ты человек? какой архипастїр? В случаѣ ежели бы мы сами, как люди простые, не разумѣвая важности сицевой пользы, не восхотѣли согласиться на то, то тебѣ бы надлежало нас еще к тому приговаривать, а ты вмѣсто того нас удержать стараешься. Мы благодарим Бога, что он даровал нам такова Царя, который о спасенїи душ и тѣлес наших старанїе имѣет, и мы хочем всѣ единодушно взять оружїе наше, и вмѣстѣ с ним воевать против поганина Турка, а тебя, ежели ты не согласишься, уже болѣе в том конечно слушать не будем.»

Сей выговор имѣл такое дѣйствїе, что они немедлѣнно собрали всѣх воевод и других начальников Черногорских, которым всѣм была оная царская грамота ясно прочтена. Грамота сїя в них тогда произвела несказанную радость. Не было в Черной горѣ веселїя, в коем бы высокое имя Царя Россїйскаго не воспоминалось. Не замедлили они оказать свое усердїе сему великому Монарху чрез стихи, которыя от радости друг с другом пѣвали.[8] (…)

(Житїе и славнїя дѣла Петра Великого, том II, глава 15, с. 70-73)

Спустя не много времени Черногорцы вооружась, под предводительством своих Сердаровь и Воевод выступили с обыкновенною своею смѣлостїю на границы Турецкїя, и завоевав многїя мѣста, рубили Турков нещадно. Сїе могли тѣм удобнѣе чинить, понеже тамошних земель Сераскер Ахмед Паша получил от Порты указ пойти к границам Валашским против Россїи; но как между тѣм мир с Россїею был заключен в разсужденїи том, что оная никак о движенїи сего народа не надѣлаясь; то Порта отправила тогож Сераскера с шестидесятью тысячами человек Турецкого войска для наказанїя такую Черногорскою продерзость. Сераскеру надлежало было по Султанскому указу быть у Черной горы еще в ту же осень , но зимняя погода, оказавшаяся рано, в которую Турки воевать не обыкли, препятствовала, и так он не прежде , как в слѣдующем, а именно: в 1712 году прибыл к Черной горѣ. Как скоро принесена была в Черную гору вѣдомость о приближенїи Турков, то нѣкоторыя партїи самых выборных Черногорцов, под предводительством воевод Мандушича и Рогана выступив немедлѣнно атаковали Турецкую авангардїю у мѣста называемаго Острог, и на голову разбили. Между тѢм выступили и протчїе Черногорскїе корпусы, которые приняли Сераскера с таким великим мужествомЪ, что он едва мог бѣгством спастися, а протчїе, кои не были порублены, разбѣжались с великим поспѢшенїем.

Оттоманская Порта получив такую худую вѣдомость, и зная что ей с Черногорцами воевать безполезно, развѣ токмо что людей терять, повелѣла учинить с ними примиренїе. Сїе было в 1713 году. Однакож Черногорцы посланным отвѣтствовали, что они мира с Турками прежде не учинят, пока от Царя россїйскаго им на то позволенїе не воспослѣдует. Султан пришел чрез такое Черногорцов упрямство в превеликую ярост, да и послал он Везиря Нумана Пашу Кюпрелича с армїею на них состоявшею во стѣ дватцати тысячах человѣк. Кюпреличь прибыл к Черной горѣ в 1714 году, в МаїѢ, а как он увѣдомился, что Черногорцы находятся в готовности дать с ним баталїю, ежели только он повод к тому подаст: то он зная безполезную с ними битву, принужден был употребить хитрость, которая ему и удалась. Он послал к начальникам Черногорским увѣщанїе, чтоб они не были болѣе причиною толь многому с обѣих сторон кровопролитїю, но паче склонилися бы к миру, который высокая Порта с ними всеконечно имѣть желает. И ежели они на то согласятся, тоб прибыли к нему для дѣйствительнаго заключенїя мира, обязал же себя притом клятвою, что притти имѣющим он никакова зла не здѢлает. Черногорцы увѣдомясь пред сим, что Царь с Турками мир подлинно заключил, имѣли так же охоту к миру; и так положась на клятву Везиреву, пошли семнатцать человѣк главных начальников Черногорских в лагерь Турецкой, без всякаго себѣ опасенїя. Лишь только они туды прибыли, то Везирь приказал тотчас взять их под караул; а потом со всѣм своим войском наступив вдруг на Черную гору, гдѣ того не чаяли, пятую часть земли огню и мечу предал, и увез в полон двѣ тысячи душ обоего пола и разнаго возраста людей , а потом помянутым посланникам головы отрубить приказал.

Черногорцы по таком плачевном страданїи, отправили в Россїю своего Митрополита Данїила, к Его Царскому Величеству с объявленїем всего того, что в Черной горѣ случилось. Петр Великїй весьма соболѣзновал о таком их несчастїй, да и послал он им от себя в знак своея благодарности за такое их к себѣ усердїе дар и письмо слѣдующаго содержанїя.

„БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ МЫ ПЕТР ПЕРВЫЙ ЦАРЬ И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССІЙСКІЙ, и прочая , и прочая , и прочая.

Преосвященным митрополитам, превосходительнейшим и почтеннейшим господам Губернаторам, Капитанам, Князям и Воеводам, и всем Христїанам православнаго греческого, також и римскаго исповеданїя духовнаго и мирскаго чина [в Сербии, Македонии][9], Черногорцам и Приморцам, [герцеговцем, никшичам, баняном, пивляном, дробняком, гачаном], Зетьяном[10], Кучам, Бѣлопавличам, [пипером, васейвичам, братоножичам], Климентам, Граховлянам и Рудинянам, [поповляном] Нашего Царскаго Величества благоволение.

Понеже нам, великому государю, Нашему Царскому Величеству известно, как в прошлом 1711 году, когда против нас Султан турецкой без всякїя от нас данныя причины войну начал, вы по нашему желанию и к вам писменному напоминанию чрез Полковника [нашего] Михайла Милорадовича и Капитана Ивана Лукачевича от Подгорицы; которые от них вручены [преосвященному] Данїилу Счепчевичу Негушу, который своею и вашею Христїанскою ревностїю и ради единовѣрия и единоязычїя с нами, и подражая древней славе предков ваших Словенскаго единоплеменнаго с нами народа, вооружившеся всенародно, показали воинскїя против того общаго христїанству непрїятеля храбрыя и славныя действїя, за что потом, когда тот Султан турецкой [паки] с нами мир возобновил, прислал в провинцїи ваши Турецкие свои войска, которые многих из ваших народов порубили и мучительски умертвили, а иных на каторги сослали; монастыри же и церкви пожгли и церковныя утвари и ваши пожитки разграбили, о чем мы как из посторонних вѣдомостей, так и чрез присланных ваших ко двору нашему извѣстилися и по Христїанской должности соболѣзнуем, и повелѣли во всем нашем православном царствѣ в Божїих церквах и монастырях за оных пострадавших за вѣру Христїанскую и вѣнчавшихся мученическим вѣнцем соборно Бога молить и поминовенїе творить; вам же, в животѣ оставшимся ратоборцам Мы, великїй Государь, Наше Царское Величество восхотѣли чрез сїю нашу грамоту ваш тот с начала оной войны ревностный по Христїанству и единовѣрїю с нами подвиг и показанныя воинскїя дѣйствїя всемилостивѣйше похвалить и за показанное в тот случай к Нам, великому Государю, и ко всей нашей имперїи вспоможенїе, возблагодарить и хотя за нынѣшнею долгопротяженною с еретиком Королем Шведским войною, на которую многїя иждивенїя употреблять мы принуждены, дабы оную как наискоряе окончить, не можем мы по достоинству и по заслугам вашим вам награжденїе учинить; однакож в знак нашей к вам милости посылаем ныне с Преосвященным Данїилом Негушом [Счепчевичем], Митрополитом Скендерским и Приморским, чиноначальником вашим сто шесдесят золотых персон наших, да денег пять тысяч рублей на вспоможенїе разоренным людям, и больше в той случай [труд] понесшим; даем Преосвященному Митрополиту, на росплату долгов его в сем случаѣ полученных и на созиданїе разоренных в Митрополїи его церквей и монастырей пять же тысяч рублей, а впредь, когда мы мир благополучно получим и от претяжких воинских иждивенїй освободимся, не оставим за ту вашy верную службу нашею Царскою милостїю вяще наградить. И понеже мы имѣем ныне с Султаном Турецким мир, и с нашей стороны желаем оной ненарушимо содержать: сего ради советуем и вам имѣть с ними мир; ежели бы они паки на нас и на государство наше войну (чего в нынѣшнее время не чаем) начали, в таком случаѣ желаем от вас паки по единовѣрїю и единоязычїю, оружїю нашему помощи и обнадеживаем вас всякою нашею царскою милостїю и награжденїем, которая наша милость от вас всѣх никогда и впредь неотъемлема будет. В протчем объявит нашу к вам милость бывшїй здесь, при дворѣ нашем, Преосвященный Даниил Счепчевич, Митрополит Скендерскїй. Дано в царствующем нашем градѣ Санкт-Петербургѣ лѣта от Рождества Христа Спасителя нашего 1715 года, Іюля 9 дня, царствованїя нашего 34 года.

Петр.

С того времени давалось Черногорцам непрерывно от Россїйскаго Императорскаго двора повсягодно равноеж жалованье. Но понеже давалося то чрез руки их Митрополитов, которые не позволяя другимЪ, сами ради того ѣздятЪ в Россїю; то рѣдко кто из мирских от того чтолибо получить мог. Да было так же и с вышепомянутыми царскими портретами. Из них даны были тогда весьма не многим воеводам, достальные же всѣ осталися у тогож Митрополита Данїила, а по нем у его преемников, пока на конец Митрополит Василїй Петровичь, который менѣе, нежели предки его, честной крови имѣл, взяв всѣ онїе портрети, и разбив молотом, коих вышло вѣсом 12 фунтов золота, чрез попа Марка Мирковича из села Маины смѣнил на Венецїянскїя цекины. Поистиннѣ двор Россїйскїй содержит Черногорцов в отмѣнной милости, и имѣл великое старанїе о благосостоянїи их. Высокославнїя памяти Государыня Императрица Елисавета Петровна хотѣла было учредить в Черной горѣ славнїя училища, и учителей на собственном иждивенїи, чтоб тамошнему юношеству обучаться духовным, политическим и военным наукам: однакож помянутый Митрополит Василїй того никак допустить не хотел для того без всякаго сумнѣния, что естьли народ учиться станет, усмотрит всеконечно обман свего вышняго духовенства, и не допустит Митрополитам более над собою правленїя и власти. Было бы много о сей матерїи говорить, токмо не принадлежит оно к нашему намѣренїю…

(Житїе и славнїя дѣла Петра Великого, том II, глава 15, с. 76-80)

[1] С. М. Соловьев в своей Истории России с древнейших времен в XXIX томах, т. XVI, глава 2, пишет: «Еще в мае 1710 года приезжал в Москву сотник Богдан Попович и привез грамоту от австрийских сербов, из городов Арада и Сегедина, от полковников Ивана Текелия и Волина Потыседа. Полковники писали: «О благочестивейший царю, красносиятельное солнце правды! милостивым оком воззри на нас, убогих, и твоими царскими щедротами промысли о нашей отеческой Сербской земле, от многих лет, грех ради наших, ярмом бусурманским обремененной, особенно когда воздвигнет господь бог крестоносную десницу твою на бусурмана; не забудь и нас, малейших, приглашением царским и милованием своим, да и мы потщимся службою своею за своего православного царя».

[2] То правда, что Генерал Янус послан был наперед к Фальцу для сопротивленїя Турецким движеніям: но он токмо увѣдал еще о приближенїи их и репортовал Государя, якобы непрїятель рѣку Прут уже перешел, хотя дѣйствительно еще оной не переходил: и так чрез живой сей репорт получа позволенїе отступить, дал легко им дѣйствительно чрез Прут переправиться, что бы весьма он воспрепятствовать могЪ, если бы должность свою исполнил; и во время шествїя его к главной армїи, Государ не Князя Кантемира на помощь к нему посылал, но сам с частїю пѣхоты на помощь его пришел, и окружающих его Турок стрѣлял – примечание Михаила Щербатова.

[3] При полках было 69, да при артиллерїи полевой 28 пушек – прим. М. Щербатова.

[4] Т.е. кегае: «употребляемая в русских дипломатических документах русифицированная форма турецкого термина «кетхуда» или «кяхья», букв, хозяин, глава; воинское и гражданское звание, означающее управитель делами, помощник» (Словарь турецких терминов и устаревших русских и иностранных слов) – прим. ред.

[5] Попытка сотрудничать с русскими валашскому князью Константину Бранковану дорого обошлась: в 1714 году его с сыновями (младшему из которых было 12 лет) отправили в Царьград, и после жестоких пыток всех обезглавили. Главной причиной казни был их отказ перейти в ислам. В 1992 году Румынская православная церков замученного князя с сыновями причислила к лику святых мучеников и исповедников за веру – прим. ред.

[6] Историк Ярослав Водарский пишет, что турки, помимо выдачи князя Дмитрия Кантемира, требовали тоже выдать им Савву Владиславича, на что опулномоченный переговорщик Петра I Шафиров ответил, что «молдавский господарь не может быть выдан, так как он уже 3 дня как бежал» и что «Савва им неизвестен» – см. Я. Е. Водарский: Легенды Прутского похода Петра I (1711 г.)

[7] Автор (и за ним М. Щербатов) отчество владыки Даниила, произведенное от очень редкого имени Стѣпац (разновидность имени Стѣпан) везде в книге ошибочно заменил на более привычную и распространенную сербскую фамилию Слѣпчевич – прим. ред.

[8] Сергей Соловьев пишет: «Весною 1711 года Милорадович писал Головкину, что, приехавши в Македонию, Диоклетию и прочие провинции и собравши всех христиан, князей и воевод, он подал царские грамоты Даниилу, митрополиту скендерийскому, и другим, кому следовало. Христиане, прочтя грамоты, сильно обрадовались и начали все единодушно за веру и отечество кровь проливать; и те, которые получали жалованье от венециан и турок, бросили это жалованье, соединились с своими и стали воевать, как при древних сербских царях и королях. Все это воины добрые, писал Милорадович, только убогие; пушек и прочих военных припасов не имеют. Когда он прошлым годом замки, слободы и села разорял и жег, то нуждался в олове и порохе, а достать нигде не мог, потому что латины и венециане под смертною казнию запретили продавать ему эти вещи; также запретили, чтоб никто не принимал его к себе в дом, и оттого, идя на войну и с войны, он принужден был ночевать в церквах. По словам Милорадовича, латины гораздо враждебнее его делу, чем турки, ибо латины надеялись, что земля будет вся их, и когда он пошел на турок, то латины посылали к ним письма, обнадеживая их, чтоб не боялись, и уговаривали турок, чтоб обещали христианам деньги за его голову; но христиане все обещались верно государю служить.» (указ.соч., глава 2).

[9] В квадратных скобках слова, которых у Орфелина и Щербатина нет; их приводит Сергей Соловьев в Дополнениях к тому XVI Истории России с древнейших времен в 29 томах. Соловьев отметил, что он грамоту нашел в Московском архиве Министерства иностранных дел – прим. ред.

[10] У Соловьева вместо Зетьяном стоит: перебиняном (требиняном?). Тут по-видимому, вкралась опечатка, либо слово ошибочно переписали – прим. ред.

Статью подготовил и отредактировал Драган Буковички