Интересное свидетельство друга д-ра Александра Викторовича Щербака (1848-1894), о нравах черногорцев и событиях сербско-турецкой войне. Перед нами – отрывки из его книги «Черногориiя и ея война съ турками въ 1877 — 1878 годахъ», которая вышла в 2 выпуска 1878-1879 гг.
Нешзвестный автор: ВИД ОСВОБОЖДЕННЫХ БЕРАН. Уносят раненых, отправляют турецких военопленных
Стр. 68
Человеку, мало знакомому с черногорскою жизнью, с первого же раза бросалась в глаза своеобразная группировка батальонов на отдельные кружки, из которых одни были больше, другие меньше. Попадались кружки в два или три человека. Деление это однако имело своею основою сепаративное начало их бытовой стороны. Всякий кружок составлял дружство то есть членов одной фамилии — ближайших и отдаленных родственников. Группа фамилий образовывала племя, а несколько племен — нахию — округ. Степень взаимных отношений, начиная с ближайших и отдаленных родственников, слабела в восходящей линии к нахии.
В былое время кровавыя распри происходили не только между племенами, но даже и между фамилиями.В тех случаях когда они погибали и оставались бобыли — последние старались найти себе таких же, а за отсутствием же присоединялись к малочисленной фамилии.
Дружство как для боевого так и мирнаго черногорца имеет громадное значение. Ранен он — дружство его вытащит и доставит в относительно безопасное место. Голоден — поделится с ним хлебом и водою, доставит ему кровь и т.д.
Стр. 119
Возвращаясь после утренней перевязки к своему бивуаку я был привлечен собравшейся в кружок толпой черногорцев, из которой неслись отчаянные вопли с монотонным причитанием. Это было нечто в роде поминок по Баряктару, убитом на Остроге 9-го числа. Сегодня только принесли сюда его доспехи, тело же предали земле на боевом поле. На разостланной струке лежали — шапка покойника, его медали и пистолет с ятаганом. Тесный кружок сидевших возле вещей черногорок, состоял из близких родственниц убитого. Самая старая из них, беря по очереди одну из медалей, рассказывала на распев, когда и где приобрел их юнак. История ятагана, сколько он посек турских глав, была самая длинная. За концем всякаго эпизода следовали громкия рыдания и причитывания, которыя были подхватываемы хором других черногорок. Старуха несколько раз подталкивала в спину, рядом сидевшую с ней, молодую со словами: «не мой так» (не делай так) и показывала ей как надо рыдать и причитывать . Молодая сначала сбивалась, наконец попала в тон и стала взвывать под такт с другими.
Стр. 120
Трое герцеговинцев обвиняли одного черногорца в том, что он убил и отрезал нос у их товарища — тоже герцеговинца. Отрезанный нос, с шрамом полученным убитым в прежних сражениях, был на лицо у обличеннаго. Кроме того, двое из обвинителей видели, издали, как этот черногорец добивал раненого собрата. Когда же они погнались за ним, убийца успел скрыться и попался здесь. Герцеговинцы схватились уже за ятаганы, черногорцы тоже. Дело могло бы закончиться кровавой развязкой, если б не энергическое вмешательство стоявших кругом и, главным образом, Деки, игравшего роль официального чина. Порешили довести обо всем до сведения князя.
Пая Йованович: ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧЕРНОГОРЦЕВ ПОСЛЕ БОЯ. 1888 Г.
На мой вопрос, часто ли это случается, между герцеговинцами и черногорцами, Деко отвечал категорической фразой: «Богами ясм еш ни едан пут не посек нос герцеговцу».
Подобнаго рода случай, характеризующий всю необузданность диких инстинктов черногорца, когда дело касалось вопроса его личного самолюбия, имеет своей подкладкой обычай, в силу которого, отрезавший известное число вражеских носов с верхней губой (верхняя губа, всегда с усами — служит доказательством тому, что не от женщины) пользуется правом на медаль. А медаль для себялюбивого черногорца, если не все, то очень многое — это его гордость, слава, почет и т.д. Мне приходилось не раз слышать в откровенных беседах с черногорцами, что вот такой то имеет медаль за столько то носов и вряд ли половина их действительна, то есть с турок, а не с убитых собратьев или того хуже. В вышеприведенном случае, как оказалось вскоре по рассказам, у черногорца не доставало только одного носа для получения медали, вот он недолго думая и резанул…
Стр. 130
Фамилия Иличковичей уже много лет пользуется в Черногории популярностью самых «лепых» лекарей. Это народные знахари, оставившие, давным давно, «ханжар и пушку» и подвизающиеся на поприще эскулапов, передавая из рода в род, под строжайшим секретом, все таинства врачевания. Внутренняя медицина их ограничивается небольшим количеством разных видов мхов и других трав. Главная же профессиональность — хирургия: извлечение пуль, вправление вывихов и переломов, излечение ран. Последнее, значительно прогрессировалось с приездом в Черногорию врачей. Так например: употребление бараньих шкур для обертывания ран уже оставлено ими. Что же касается искусства их извлекать пули и вправлять вывихи и переломы, то оно еще пока на первобытной ступени и далеко уступает народным костоправам осетин в Закавказье. Помимо вышеизложенных отделов хирургии, у них существует еще трепанация, которая делается почти без всякаго разбора. Однажды у Иличковича был больной черногорец, страдавший сильными головными болями. После безплоднаго употребления разных травяных настоев, Иличкович недолго думая, просверлил ему череп. Больной в тот же день умер, Иличкович пустился в бег, в другой округ, где долго пропадал, боясь в свою очередь, быть просверленным свинцовой пулей, пока родственники умершаго не примирились с совершившимся фактом. А примириться необходимо: других «лепых» лекарей не существовало. Этот случай однако не научил черногорского доктора быть осторожным, и ему приходилось довольно часто пропадать в горах, по милости излюбленной трепанации. Попробовал Иличкович также сделать ампутацию. По счастию для него объектом служил бездомный Васович, у которого была раздроблена стопа. Оператор отхватил ее одним взмахом ятагана до щиколотки и сейчас же прижег культу раскаленным до красна другим ятаганом. Раненый умер через несколько минут. Всю процедуру эту он проделал скорее из любознательности, так как черногорцы не соглашаются почти ни на какие операции, кроме извлечения пуль…
Стр. 152
В одну из прогулок по лагерю, Князь, заметив попа Мило в среде окружавшей его свиты, подозвал к себе и сказал с легкой насмешкой в голосе: «О тебе поп, что то не слышно в эту войну, ты, как вижу, сделался бабой» окружившие засмеялись. Поп Мило, не проронив ни одного слова, молча отошел в сторону.
Поп Мило Йовович
Приговор этот герою, в устах представителя черногорского народа, был почти тождествен с конфирмацией на смертную казнь. Только необычная заслуга или какая либо из ряда вон выходившая храбрость могла уничтожить его.
На другой день с черногорского шанца раздался окрик «вера». В след за последовавшим ответом вышел поп Мило , при одном ятагане за поясом, приблизившись к неприятельскому укреплению он громко закричал:
— «Вызываю на мегдан, один на один — у меня ятаган. Противник может иметь пистолет!». Ответом была мертвая тишина.
Прождав с минуту, Мило крикнул вторично:
«Зову двух! Я один. Забейтесь юнация сердца! или вы глухи?»
Тоже молчание.
Поп Мило крикнул третий раз, но уже с раздражением:
— «Выходите трое! молчите немые собаки. Трое! Я один. Трусы!»
Последовал ответ — залп в упор.
Несколько турок, выскочив из шанца и подбежав к Мило, быстро отрубили ему голову и труп стащили к себе. Казнь исполнил неприятель через разстреляние с отсечением головы.
Вечером в черногорский шанец явилась турчанка, принесшая голову попа Мило.
Утром вернули труп, ко мне пришли за саваном. Я дал кусок полотна, приставили голову, окутали худое тело и опустили в могилу…
— Он был великий юнак, тихо говорили черногорцы при погребении. Герцеговинцы только смотрели на них и молчали…
Стр. 69 — вторая часть
Из дневника унтер офицера лейб-гвардии конно-гренадерского полка Пельгунова:
Я с народом никак не привыкну, потому что черногорцы — Бог их знает, как о нем сказать, — так они деньги любят, что готов все исполнить, и видят, что я русский, просто без стыда подходят и говорят: давай мне денег. — Спросишь: на что тебе деньги? — Я, говорит, сиромашный, нечего есть. — Я сперва действительно умилился, давал по нескольку, а потом, как узнал, что они страшныя свиньи, то стал посылать их подальше. Представьте себе, что он тебя никогда не поблагодарит, сколько ему ни дай, все мало, бывало, когда попросишь кого что сделать, давай ему, что он хочет, если не дашь, то он сейчас плакать. Например, купить что, корму лошадям или себе, они с тебя, чорт знает, что сдерут! зеленая трава в 15 фунт. — 1 гульден, боченок воды — 1 гульден 50 крейцеров, и плати за бутылку 10 крейцеров, а так ни за что не выпросишь хоть помирай и говорит: Русс имеет пары доста, треба добра платит, а черногорцы све сыромахи ништо нема.
Они христиане, живут себе в горах и праздников Божьих не знают, наподобие зверя, живет себе весь оборванный, как чучело, а попросишь что-нибудь сделать, то он скажет: я юнак, робить не могу, я иду на битку.
Подготовил к публикации Илья Горячев