Что если санкции Запада — отвечают фундаментальным долгосрочным интересам России? Разрыв всех связь между Россией и Западом после трех веков наконец освобождает Россию идти своим путем…
Бранко МИЛАНОВИЧ
По любому стандартному показателю, которым измеряются достижения по степени реализации заявленных целей, война России против Украины является неудачной. Украина гораздо более милитаризирована, чем когда-либо; сейчас это, наверное, одна из самых милитаризованных стран в мире; безопасность России заметно ухудшилась; НАТО не вернулось на свои позиции 1997 года, а продвинулось дальше и стало намного более консолидированным. Запад стал сильнее, чем раньше. Итак, Путин терпит неудачу?
Возможно. А может и нет. Предположим, что реальные цели “специальной военной операции” были не те, о которых заявляли, а совсем другие.
Суверенитет против дохода. Чтобы понять, каковы они могут быть, я должен вернуться к своему докладу за октябрь 1996 года, опубликованном в качестве рабочего документа Всемирного банка, а затем в отредактированном виде (доступен здесь), который я недавно кратко изложил в Twitter здесь. Документ довольно сложный, потому что в нем рассматриваются экономические и политические силы, которые побуждают страны создавать союзы и конгломераты или отдавать предпочтение отделению, но его основная модель проста. Она заключается в следующем. Страны (и их лидеры) стремятся к двум благам: суверенитету и богатству. Суверенитет означает свободу принимать политические и экономические решения, как можно меньше ограниченные другими странами; богатство означает наличие высокого уровня доходов (высокий ВВП на душу населения). Теперь проблема заключается в том, что между этими двумя целями существует компромисс. Страны могут стать богатыми только в том случае, если они станут менее суверенными, то есть более интегрированными в глобальном масштабе. Чтобы быть богатым, нужно торговать, разрабатывать технологии совместно с другими, отправлять людей за границу для обучения новым навыкам, консультироваться с иностранцами и даже нанимать их. Все это предполагает гораздо большую взаимозависимость между экономиками, соблюдение международных норм и правил в отношении торговли, прав интеллектуальной собственности, внутренней экономической политики, конвертируемости валют и тому подобного.
Военный парад в Северной Корее в честь 90 летия со дня создания корейской народной армии, 26 опреля 2022 года.
Чтобы уяснить идею, возьмем два крайних примера: Северную Корею и Бельгию. Северная Корея практически ничем не ограничена в принятии экономических и политических решений: она может производить ядерное оружие, потому что она не является участником договора о нераспространении ядерного оружия, она может вводить тарифы или запрещать импорт товаров по своему усмотрению, она может печатать сколько угодно много или мало денег, потому что ее валюта не подлежит обмену на другие и т. д. Но, по всем этим причинам, она также очень бедна. На другом конце спектра находится Бельгия, не имеющая собственной валюты, фискальная политика которой ограничена правилами ЕС (Маастрихтский договор), а торговля определяется ЕС и ВТО (Кругман, цитируемый в моей статье 1996 года: «Европейское соглашение 1992 года — это не столько торговое соглашение, сколько соглашение о координации политик, которые исторически рассматривались как внутренные”); внешняя политика определяется ЕС, а военное участие — НАТО. Что касается показателей степени автономии либо независимости, то у Бельгии их практически нет. Зато она богата.
Другие страны будут выровнены по различным точкам компромисса между суверенитетом и доходом. Размер страны также будет иметь значение: США будут пользоваться бóльшим суверенитетом при данном уровне доходов, потому что это большая страна; она выпускает мировую резервную валюту, является главным участником ряда торговых переговоров, возглавляет НАТО и т. д. Но США отнюдь не застрахованы от компромиссов. Рассмотрим решение Трампа начать торговую войну с Китаем. Это дало США больше политического пространства (включая саму возможность вводить новые тарифы), но, вероятно, снизило их доходы.
Российский изоляционизм. Теперь, с данной идеей компромисса между этими двумя желательными вещами, давайте вернемся к Путину и его группе советников из силовых министерств. Положим, что они пришли к следующему выводу: попытки вестернизации России со времен Петра Великого потерпели неудачу. Россия не смогла догнать Запад до 1917 года, а затем приняла крайнюю вестернизирующую доктрину, в результате которой уменьшилась территория России, с предоставлением независимости Финляндии, Польше и т. д. А затем провозгласила равенство наций и самоопределение для всех, что в конечном итоге привело к распаду страны в 1992 году. Впоследствии она приняла либерализм, также импортированный с Запада, результатом которого стало резкое обнищание населения, рост смертности и самоубийств, а также поразительное хищение активов, созданных миллионами российских граждан. В этот период Россия утратила способность самостоятельно принимать решения о своей политике: она слепо следовала за Западом. Она предложила свои военные базы в Кыргызстане США — и ничего не получила взамен; она согласилась на ограниченное расширение НАТО, — и Россию наградили расширением союза до ее границ; она вступила в различные европейские структуры, но только для того, чтобы подвергнуться их критике; она приватизировала свою экономику, как предлагали западные эксперты, но все деньги ушли за границу. Таким образом, чтобы восстановить свою экономическую и политическую автономию, ей необходимо решительно порвать с Западом.Ей необходимо стать независимой евразийской державой, чье взаимодействие с Европой будет сведено к минимуму. В конце концов, Россия должна двигаться в направлении, противоположном тому, которое наметил Петр Великий в начале 18 века.
«Петр Великий, думающий о строительстве Санкт-Петербурга», Александр Николаевич Бенуа. Иллюстрация к «Медному Всаднику» Пушкина, 1916 года.
Запад опускает Железный занавес. Такое усиление суверенитета привело бы к снижению доходов. Но проблема в том, что ни разрыв с Европой, объявленный лидерами, ни снижение доходов не будут приветствоваться населением. Поэтому российское правительство не может самостоятельно приступить к созданию нового железного занавеса. Ну, а если бы Железный занавес был построен Западом против России в качестве наказания за то, что, с российской точки зрения, можно было бы считать вполне оправданной политикой? Войдите в Украину. Реконкиста в каком-то смысле всегда пользовалась популярностью у русской публики. Но Запад не воспримет это как таковое, а введет санкции и взвалить издержки на Россию. Больше всего Запад был бы рад отрезать Россию от Европы. Он построит новый, непроницаемый железный занавес. Желаемая по этому сценарию российским руководством цель отрыва России от Запада будет достигнута не российским руководством, а Западом. Лидеры России не будут рассматриваться ее населением (или, по крайней мере, большинством населения) как ответственные за разрушение мечты Петра Великого. Наоборот, Запад будет восприниматься как не желающий принимать Россию в качестве равноправного партнера, и у России, следовательно, не будет иного выбора, кроме как стать евразийской державой, полностью суверенной, свободной от договоров и правил, свободной от западных идеологий марксизма и либерализма.
Новый Брест-Литовск. Но в долгосрочной перспективе — чего могут опасаться лидеры – не попытаются ли люди, осознав, что больший суверенитет приходит с меньшим доходом, выработать какое-то соглашение с Западом? Как этого избежать? Как сделать разрыв постоянным? Единственный способ сделать это — сделать стоимость возвращения к Западу чрезвычайно высокой. То есть сделать так, чтобы, когда послепутинские правительства пошлют первые сигналы о примирении, счет, выставленный Западом, был настолько высоким, что большая часть российской политической элиты и общественного мнения отвергнут его с ходу. Представьте себе новый Брест-Литовский договор, но на этот раз без Ленина, поставившего на кон всю свою власть и авторитет, чтобы его приняли. Новый Брест-Литовск мог бы включать не только вывод всех российских войск с Украины и возвращение Крыма Украине; он мог бы включать репарации, экстрадицию офицеров, ответственных за военные преступления, сокращение численности армии, ограничения на военные учения и даже, возможно, контроль над российской ядерной программой. Таким образом, у правительства Путина есть стимул заставить Запад нагромождать все новые и новые условия, от которых ему потом будет трудно отказаться. Ибо только такие обширные и даже необоснованные требования гарантируют, что они будут отвергнуты последующими российскими правительствами, и что антипетровская политика, поддерживаемая Путиным и его окружением, останется в силе в течение очень долгого времени.
Это не означает, что действующей власти совершенно безразлична цена санкций. Но она согласится на ужесточение санкций до тех пор, пока стоимость дохода от новых санкций будет меньше, чем выигрыш в суверенитете. В какой-то момент правительство решит, что компромисс зашел достаточно далеко, и в этот момент начнутся переговоры. Но прежде чем правительство это сделает, оно убедится, что приобрело достаточно и надолго возможность самостоятельно определять свою политику.
Смысл такого видения российских целей заключается в том, что санкции и разъединение между Западом и Россией больше не рассматриваются только как затраты, которые несёт Россия, а скорее как действия Запада, которые, по мнению нынешнего руководства, отвечают фундаментальным долгосрочным интересам России: разорвать все связи между Россией и Западом и, таким образом, освободить Россию, чтобы она могла идти своим путем.
2 июня 2022.
Перевод Д. Буковицкого
Источник: Globalinequality