Драган Буковички: ЕДИНСТВО ПРОЧНЕЕ МИРА

Именно имперское сознание, стремление к созиданию державы (наряду с общими корнями, духовностью, принадлежностью к одной религии, культуре, цивилизации и т.д.) — это то, что крепче всего связывает сербов и русских, это та особенность, которая делает их идентичными в глазах их врагов

---

Рассказ о сербско-русских связях на протяжении истории обычно начинают с того, как в 1191 г. Растко, младший сын тогдашнего сербского правителя — великого жупана Стефана Немани — бежал из родительского дома на Святую Гору с русскими монахами, зашедшими к ним ради сбора пожертвований на монастырь, и принял постриг под именем Савва в русском монастыре св. Пантелеймона.

Тот же Савва, сделавшись первым сербским архиепископом, перевёл с греческого и ввёл в употребление Кормчию, которая вскоре стала Уставом сначала Сербской церкви, получившей самостоятельность, а потом Болгарской и Русской церквей и тем самым — всего православного славянского мира.

Можно найти данные о том, что и сербские средневековые правители поддерживали связи с Русью «неоднократно отправляя своих послов в русскую землю с многочисленными дарами для Божиих храмов и монастырей и с милостыней для нищих и убогих», как повествует житие короля Стефана Драгутина, имевшего «в той земле возлюбленного друга, князя Василия, которому он воздавал должное по достоинству, посылая ему богатые царские дары со сладкими речами».

О том, что примеру Неманичей следовали и другие сербские властители и вельможи до самого порабощения Сербии турками.

О том, что русские князья — по мере постепенного укрепления русской государственности и освобождения от татаро-монгольского ига, что происходило параллельно с медленным затягиванием сербских земель под турецкую власть — с одинаковой заботой и покровительством относились к сербской Церкви и народу.

О том, что это покровительство царей Третьего Рима порабощённым православным народам продолжалось вплоть до свержения династии Романовых. Наиболее часто в связи с этим упоминаются имена Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерины Великой, Александра II и Николая II.

О том, насколько благотворно было переселение беженцев в XV-XIX вв. из Сербии в Россию — духовных лиц, писателей и художников, воинов, торговцев и ремесленников: таких как митрополит Киприан, Григорий Цамблак, Пахомий Серб (или Логофет), граф Савва Владиславич Рагузинский, генеральская семья Милорадовичей…

Об обратном влиянии представителей русской науки и искусства, а также духовенства и военных, эмигрировавших в Королевство СХС после Октябрьской революции, излишне и говорить. Благие плоды их жизни и трудов в новой отчизне живы и до сих пор.

И всё-таки история сербско-русских отношений до сегодняшнего дня остаётся недостаточно исследованной и истолкованной. Когда речь идёт о Средних веках, и в сербской, и в русской историографии существует немало тёмных мест. Многие сомнительные «истины», почерпнутые из иностранных источников, зачастую, мягко говоря, недоброжелательных по отношению к славянам вообще, некритично принимаются как окончательные научные истины, и в то же время с такой же лёгкостью игнорируются, а то и вовсе отвергаются отечественные источники.

Во-вторых, сербско-русские отношения ХII-XV вв. качественно отличаются от сербско-русских отношений ХV-XIХ вв. В Древней Руси правящий слой уцелел и под властью Золотой Орды, дожидаясь момента, когда он сможет возглавить борьбу против татаро-монгольского ига.

С другой стороны, борьба сербов с турками велась до полного истребления сербской знати, так что русским правителям и вельможам невозможно было, подобно упомянутому королю Драгутину, иметь в Сербии «возлюбленных друзей» своего ранга. Для того, чтобы ясно представлять положение дел, недостаточно было посещений России сербским духовенством и периодических контактов с вождями некоторых из бесчисленных народных восстаний. Балканские народы на длительное время оказались в рамках совершенно иной, восточной, цивилизации. Они были отрезаны (или ограждены?) от остальной Европы и протекающих в ней процессов, в то время как Россия начинала с этой Европой понемногу «знакомиться».

Знания русской элиты о сербах и других народах далёких Балкан, об их особенностях, достижениях и взаимоотношениях, начали бледнеть, утрачивать чёткие очертания. Одним из последствий этой неосведомлённости были, несмотря на все добрые намерения, многочисленные ошибочные усилия русской дипломатии на протяжении XIХ века, который начался Первым сербским восстанием — прологом к освободительным войнам православных балканских народов против турецкого ига, когда на полуострове начало расти и влияние России.

Балканские же вожди, кроме того, что не обладали должным опытом и не были включены в тогдашние международные отношения, подчас возлагали нереальные надежды на Россию. Впрочем, государственные деятели, принимая решения, никогда не руководствуются только народными интересами; на их решения влияет целый ряд иных факторов и обстоятельств. Проистекающие из этого недоразумения долгое время мешали более тесному сближению России и Сербии, в то время как ощущение взаимной близости жило в преданиях и сознании обоих народов. Многие вещи представителям элиты стоило изучить заново, а что-то нужно было лишь осознавать и понимать.

Борьба сербов за освобождение от турецкого ига не прекращалась ни на миг даже тогда, когда она казалась совершенно безнадёжной, когда помощи ждать было неоткуда. Балканские области, населённые сербами, без сомнения являлись самыми неспокойными частями империи. Уже на исходе XV века в труднодоступных горах Зеты, которая как раз в ту пору начинает называться Чёрной Горой, сосредоточились самые упорные борцы с завоевателями. Они группируются в племенные объединения, которые со временем преобразовались в свободный союз, а затем в настоящий малый народ и государство, которое с конца XVII века управляется православной теократией, а с середины XIX в. до I Мировой войны — княжеской/королевской династией Петровичей-Негошей. Весь смысл жизни этого народа, в достаточно суровых природных условиях и крайней скудости, сводился к борьбе против иноверных завоевателей «за крест честной и свободу златую» и за восстановление православного сербского Царства.

В пограничных, скалистых частях Далмации действуют так называемые ускоки, совершающие с земель Венецианской республики и Австрийской империи набеги на турецкую территорию. Они занимаются грабежом, стремясь нанести неприятелю максимальные потери в людях и как можно больший материальный урон. Из сербского населения Славонии и Далмации Австрия образовала Военную Краину — просуществовавшую не одну сотню лет защитную стену Империи против Османов.

В остальных сербских землях постоянно действовали повстанческие отряды — четы гайдуков.

Конечно, при каждом удобном случае предпринимались попытки найти поддержку своей борьбы извне, и прежде всего — от России: «О, благочестивейший Царь, прекрасно сияющее солнце правды! Милостивым оком воззри на нас, убогих, и твоими царскими мыслями помысли о нашей отеческой земле сербской, многие годы угнетаемой неверными, особенно тогда, когда Господь Бог воздвигнет твою крестоносную десницу на них — не забудь тогда и нас, наименьших, призвать и помиловать, дабы и мы потрудились на службе у своего православного Царя…» — писали в мае 1710 г. Петру I сербские полковники Иван Текелия и Вулин Илич, которые возглавляли оборону Поморишской и Потиской границ Австрийской империи. Спустя два года вышеупомянутые полковники, вместе с командующим славонской народной армией полковником Хаджи-Моисеем Рашковичем, предложили царю во главе 10 000 сербов объединиться с русскими войсками. Как бы искусственно и высокопарно ни звучало для современного читателя обращение двух полковников к царю, в их словах не было и тени лести и угодливости. И хотя до войны тогда не дошло, этот эпизод ярко иллюстрирует постоянное стремление сербов служить государству своих единоверных братьев.

Народ с готовностью поднимался на восстания и по призыву соседей — Венгрии и Австрии, ведь это были как-никак христианские страны — особо не задумываясь, каким будет исход их борьбы и рассматривая сотрудничество с этими странами только как неизбежное зло.

И почти всегда был оставляем в беде, когда державы заключали мир, и безропотно сносил последствия своей непокорности. Ибо, по глубоко укоренённым в душе этого народа представлениям, свободу нужно было заслужить, а не просто ожидать, что кто-нибудь поднесёт её на блюдечке. Это непрестанное стремление обрести свободу и жить в своём, православном государстве, являлось главной движущей силой двух великих переселений сербов Воеводины в Россию в середине ХVIII века и основания Новой Сербии и Славяносербии на территориях, входящих в состав современной Украины.

Использовалась даже помощь потурченных (принявших мусульманство) сербов, многие из которых достигали высокого положения в Оттоманской Империи. Самый известный пример — Мехмед-паша Соколович, в эпоху наивысшего турецкого могущества занимавший должность великого везиря при трёх султанах (Сулеймане Великолепном, Селиме II и Мурате III). По его настоянию в 1557, после ста лет, была обновлена сербская православная Печская патриархия. Первым патриархом стал его родной брат Макарий Соколович.

Маленький островок свободы сербов-католиков сохранялся и в Дубровницкой республике, пока она не была ликвидирована в 1806 году Наполеоном. Историческое и культурное наследие этих самых долговечных маленьких государств южных славян, ещё недостаточно изученное в России, хорваты ныне бесстыдно присваивают себе.

Естественно, что одним из первых шагов повстанцев в начале освобождения Сербии в  1804 г. стало то, что они осенью того же года направили посольство к русскому царю, о чём ярко свидетельствуют записи главы этой «делегации», протоиерея Матеи Ненадовича:

«Как Колумб отправился со своей дружиной по синему морю, чтобы найти Америку и познакомить её с Европой, так и мы ныне отправляемся по тихому Дунаю, чтобы найти Россию, о которой не ведаем, где она, но лишь в песнях слыхали, что она есть, и хотим познакомить с ней Сербию!»

Посланцы Сербии в тот раз не увидели царя. О своём «уповании на единоверную Россию» им довелось разговаривать с министром иностранных дел Адамом Чарторыйским, поляком, впоследствии ставшим ренегатом и нанёсшим немалый вред русскому и сербскому делу: «Хорошо; но Сербия очень далеко, а мы с турками приятели»…

Подобный ответ не поколебал веру повстанцев в Россию, однако за этой первой ошибкой последовали новые… Кроме того, народ поднялся тогда, когда обстоятельства были крайне неблагоприятными — Наполеон находился на вершине могущества, и на серьёзную помощь от России повстанцам рассчитывать не приходилось. В начале осени 1813 года восстание было потоплено в крови.

Тот же протоиерей Матея Ненадович на Венском конгрессе в 1814-15 гг. безуспешно обивал пороги, пытаясь обратить внимание сильных мира сего на злодеяния и насилие турок в заново порабощённой Сербии.

«В письме и доверенности от 8-15 августа 1814 г., направленном  протоиерею из Топчидера, были слова, полные трагизма для Сербии и сербов и тяжких упрёков в адрес России. Намекая на все данные обещания (последнее — генерала Ивелича во Врачешнице) несчастные писали: «Мы были совершенно уверены, что Сербия — не Сербия, а новая Россия; это признавали даже сами турки и немцы, называя нас московитами во времена нашего благополучия, теперь же они издеваются над нами и зовут нас бесплодными московитами…» «Идите, молите и видите, совсем ли мы оставлены нашим  царём..»

Поскольку призывы о помощи не принесли никаких плодов, в 1815 г., в то время когда Венский конгресс ещё продолжался, народ снова поднял восстание. Одерживая победы в сражениях, предводитель Второго сербского восстания князь Милош Обренович опять обратился к царю Александру за помощью, которая на сей раз не замедлила: во основном благодаря посредничеству России, Сербия наконец получила автономию от Турции. Но и автономии было недостаточно, ведь народ и его вожди постоянно мечтали о возрождении мощного Царства Душана. Вождь Первого сербского восстания Карагеоргий, избранный вождём планировавшегося всехристианского восстания на Балканах, был убит по этой причине после возвращения в Сербию в 1817 г. по распоряжению своего соперника, князя Милоша.

Другие балканские народы приложили значительно меньше труда и принесли значительно меньше жертв ради своего освобождения. Они охотнее вели борьбу «дипломатическими» средствами, нежели оружием. Сильные государства были к ним гораздо щедрее, чем к сербам.

Благодаря усилиям Великобритании, Франции и России, Греция обрела независимость уже в 1830 г.

Болгарию практически освободила Россия в войне с Турцией в 1877-78 гг.

Однако и в Греции, и в Болгарии к власти пришли иностранные — датская и немецкая — династии, сохранившиеся до середины ХХ века. То же самое происходило и у румын, хотя у них и было два своих княжества — Валахия и Молдавия, которые до второй половины XIX в. всё-таки пользовались некоторой самостоятельностью.

Сербы же, чья упорная многовековая борьба за свободу завершилась созданием двух государств — Сербии и Черногории — основали три своих, народных династии — Петровичей-Негошей, Карагеоргиевичей и Обреновичей. Неоднократно возникали идеи отдать сербские земли под власть русского царя или князя, которого он поставит, однако в силу стечения обстоятельств они не осуществились. Возможность признания сербами власти представителя какой-нибудь неправославной, западной династии, никогда серьёзно не рассматривалась.

В течение Первой мировой войны Сербия и Черногория практически освободили Албанию. По настоянию Италии и Австро-Венгрии, которая даже ценой новой войны хотела воспрепятствовать выходу Сербии к Адриатическому морю и тем самым её усилению, по Лондонскому мирному договору 1913 г. создавалось «независимое» княжество Албания.

Наконец, избежав благодаря усилиям императора Николая II полного уничтожения государства и армии в I Мировой войне, королевство Сербия завершает в 1918 г. великое дело полного освобождения балканских славян, заняв оставшиеся сербские территории в бывшей Австро-Венгрии и приняв в своё подданство хорватов и словенцев во вновь созданном Королевстве сербов, хорватов и словенцев (в 1929 г. переименованном в Королевство Югославию).

И несмотря на все испытания, недоразумения и разочарования (а всего этого в отношениях между сербами и русскими на протяжении последних двухсот лет хватало!), отношения эти продолжали развиваться, взаимная склонность двух народов осталась незамутнённой. Как, почему?

Как-то в одной газете я прочитал высказывание некоего современного русского писателя, интеллектуала-западника (удивительно, до каких мелочей совпадают у сербских и русских «западников» их ценности; тому, кто познакомился с «идеологией» одних, совершенно не нужно обращаться к другим: он услышит ту же самую песню): итак, утверждал этот писатель, сербы — малый народ с имперским, так сказать, великодержавным, сознанием.

Это, конечно, было сказано с таким высокомерием и презрением, как будто численность какого-либо народа определяет ценности, носителем которых он является, по которым он живёт.

И опять же, вышеупомянутый писатель (к сожалению, я не запомнил его имени) по-своему абсолютно прав. Он высказал истину, которую враги сербов и русских (а у сербов и русских всегда были общие враги!) издавна так или иначе осознавали.

Как можно видеть из приведённого выше, очень беглого и сжатого очерка сербско-русских отношений, именно имперское сознание, стремление к созиданию державы (наряду с общими корнями, духовностью, принадлежностью к одной религии, культуре, цивилизации и т.д.) — это то, что крепче всего связывает сербов и русских, это та особенность, которая делает их идентичными в глазах их врагов. За минувшие 200 лет сербы на деле показали, что именно державность  является особенностью, свойственной из всех балканских народов только им. Как таковые, они для «передовых» западных государств, которые по сути (если отбросить их риторику) крайне нетерпимы и безудержны ко всему и всем, кто не разделяет их ценностей, всегда будут ненавистными «московитами», носителями очень опасного для Запада «вируса», который любой ценой должен быть обезврежен и уничтожен — так, как это было проделано с североамериканскими индейцами или сербами в Германии. А если так, то благоразумие требует вести себя с ними осмотрительно, взвешенно и держать их на строгом расстоянии. Что отнюдь не означает сидеть сложа руки.

О том, что в современном мире идёт непрестанная война против всякой державности, не стоит и говорить. Это до такой степени очевидно, доказано таким количеством исследований, свидетельств и фактов, что мы, конечно, имеем сегодня столь полную картину намерений и стратегии своих противников, какой никогда не могли иметь наши предки. Впрочем, стратеги этой войны своих намерений и не скрывают, действуя всё более беззастенчиво и неприкрыто. В современных боевых действиях завоевание территории представляет собой лишь заключительную фазу войны. Ему предшествует систематическое телесное и духовное отравление населения подвергшейся нападению страны, предшествует ему (и продолжается после) постоянная информационная война, борьба за умы и души людей. В этой войне ракетные комплексы, атомное оружие и прочие чудеса военной техники не играют никакой роли. Чтобы помочь себе, нужна тщательно разработанная культурная политика.

 

СКОРБНОЕ БЕСЧУВСТВИЕ

Есть ли у сербских и русских властей серьёзно разработанная культурная политика?

Ответ краток и однозначен: нет.

Её, насколько мы можем видеть, в сущности нет и у тех, кого обычно называют и считают «культурной элитой» наших стран.

Последовательная культурная политика особенно нужна России, даже больше в отношении других культурно родственных балканских государств — Болгарии, Греции и Румынии  — нежели Сербии. И это несмотря на нынешнее членство этих государств в некоторых других союзах. Ибо, по нашему глубокому убеждению, Россия — единственная страна, которая может противостоять процессу подавления суверенитета независимых государств. Работой над созданием Евроазиатского союза Москва действует именно в этом направлении. Однако экономических и военных связей недостаточно. Необходимо действовать, по примеру противника, во всех направлениях. В глобальном столкновении, которое назревает всё отчётливей, имеет значение всякий, даже самый малый союзник.

Но всё это заброшено и предоставлено доброй воле редких «фанатиков», единиц, неравнодушных людей из народа — так называемых маргиналов.

Полное отсутствие обдуманной культурной политики явилось одним из поводов того, что во время нашего пребывания в Москве на рубеже 2000/2001 гг., мы приняли предложение наших русских друзей об основании совместного русско-сербского Братства. Идея состояла в том, чтобы мы сами, каждый в своём окружении и в соответствии со своими скромными способностями и возможностями, пытались что-то делать в этой области. Объединение было названо Русско-сербским Братством Святых Царя Николая и Владыки Николая и в нынешнем, 2012 году, вступает в 12-й год своего активного существования. Местопребывание русской ветви Братства находится в Москве.

В Сербии до конца 2004 г. Братство, несмотря на свою активную деятельность, не было официально зарегистрировано. Чтобы избежать сложностей и длительной процедуры юридического и церковного признания (поскольку в названии были имена святых), Братство в конце 2004 г. было официально зарегистрировано как НВО под названием Словенско друштво/Славянское общество, с центром в городе Кралево. Этот шаг обеспечил Братству выход из узких локальных рамок, более лёгкий доступ к средствам массовой информации, возможность заниматься издательской деятельностью и выступать со своими программами перед городскими и республиканскими властями, претендуя на выделение  средств для покрытия по крайней мере основных расходов, связанных с его работой.

Не будем утомлять читателей перечислением всего, что сделано за 11 лет. Скажем только, что Славянское общество благодаря своей работе стало довольно известно среди своих сограждан и в начале 2010 г. выступило с инициативой открытия Русского дома в Кралеве. Просьба о поддержке вместе с подробным планом была одновременно направлена в Посольство Российской Федерации в Белграде и городским властям Кралева, перед которыми также был поставлен вопрос о выделении для нужд будущего Дома необходимых помещений и предложены на выбор два годами пустующих места в центре города. Идея нашла единодушную поддержку сограждан, и инициативу потписали представители 15 других различных организаций — от спортивных и молодёжных сообществ, объединений мастеров культуры и искусства до общества инвалидов войны. Целых четыре месяца шёл сбор необходимой документации.

Посольство РФ на просьбу Славянского общества ответило положительно, обещав привлечь средства работающих в Сербии русских предприятий для восстановления и подготовки помещений — разумеется, если город Кралево отдаст их для этой цели.

29 июля 2010 г. градоначальник г. Кралево удовлетворил просьбу и поручил соответствующим городским службам начать процедуру передачи намеченных помещений.

Вскоре после этого городская власть сменилась с помощью полиции. Власть перешла к партии президента Тадича с коалиционными партнёрами.

1 сентября того же года новый мэр Любиша Симович получил от посла РФ в Сербии, его превосходительства Александра Конузина, письмо, в котором говорилось о поддержке инициативы основания Русского дома в Кралеве и предлагалось сотрудничество. На письмо посла не ответили.

Новые городские власти до конца 2010 г. упорно отрицали, что они вообще осведомлены о запросе Славянского общества и ещё 15 общественных организаций, и не реагировали ни на какие обращения, в том числе и письменные. Как будто заявки и не было. Кроме того, испрашиваемые помещения по решению градоначальника были отданы в конце года некоему частному лицу под кафе. Через три недели это решение было отменено как незаконное.

От политиков, до тех пор казавшихся равнодушными к нашей деятельности, теперь уже можно услышать, как они нас называют «врагами».

3 ноября 2010 г. в Кралеве произошло разрушительное землетрясение. Одним из первых с предложением помощи город посетил посол РФ Александр Конузин с супругой министра по чрезвычайным ситуациям Шойгу. Градоначальник даже не удостоил посла встречи! Кстати, большой вопрос, как вообще были распределены между горожанами присланные вскоре русской стороной 400 тонн гуманитарной помощи.

В конце января 2011 г. Славянское общество при поддержке посольства РФ и Русского дома в Белграде организовало в Кралеве Неделю русской культуры. Из официальных лиц города, хотя все были заблаговременно извещены, на открытии появился лишь заместитель председателя Скупщины, чтобы приветствовать культурного атташе Александра Кононыхина.

2 марта Славянское общество провело конференцию для журналистов, на которой общественность была поставлена в известность обо всех приведённых выше фактах. Буквально два дня спустя городские чиновники объявили, что помещение, которое просила группа общественных объединений для нужд Русского дома, передано городскому Культурному центру.

Уже на следующий день председателя Славянского общества вызвали представители другой сербско-русской организации — Славянского моста, которые утверждали, что практически добились от городских властей Кралева выделения помещения под Русский дом в другом месте, также в центре города. Мы решили (в надежде, что наши друзья будут более удачливы), что Славянское общество воздержится от открытого конфликта с властями, несмотря на то, что у нас накопилось достаточно фактов, компрометирующих руководство города.

Тогда решение о выделении помещения городские власти обещали принять в мае  2011 г.

В мае сказали, что это будет в августе.

В августе — что решение будет принято в конце декабря. Снова возникли «проблемы с документацией».

В тот момент, когда мы завершаем эту статью (Стефандан — день св. Стефана — 2012 г.) из-за праздников всё ещё нет информации, какое решение принято. Но мы сомневаемся, что оно будет положительным.

Данную статью мы писали не как плач о своей злосчастной судьбе. Это просто краткоеописание создавшегося положения, условий, в которых трудится большинство носителей сербско-русской истории в Сербии.

Пропагандисты «западных ценностей» наступают, опираясь на мощную финансовую и информационную поддержку. Поборники укрепления связей с Россией вынуждены действовать полунелегально и голыми руками.

Осень прошлого года автор этих строк провёл в Москве. Художники, с которыми он встречался, проявили исключительное понимание обстоятельств, в которых мы живём и работаем. Их произведения, которые они передали в дар, помогут нам хоть немного очистить атмосферу от духовного мусора, которым нас непрестанно забрасывают. Более того — своим отношением они нам показали, что мы занимаемся не бесполезным делом, что в своих трудах мы не одиноки, за что мы сейчас можем высказать им глубокую благодарность и низко поклониться.

От русского государства мы уже не ждём никакой помощи. Развитие событий после декабрьских выборов в России вызывает опасения, что постепенно готовятся условия для прямого удара по России, и что всех нас вместе ожидают лишь более тяжёлые времена: сценарий, который мы видим перед собой, слишком хорошо нам знаком.

Что касается Славянского общества — Русский дом в Кралеве живёт, вопреки решениям политиков, и мы будем продолжать свою работу как знаем и как умеем. Ибо всё, что мы делаем — делаем прежде всего ради своей души и совести.

Источник: Витязь