Йован Пейин: СТЕПИНАЦ – БАЛКАНСКИЙ ТОМАС ДЕ ТОРКВЕМАДА

Книга “Степинац – балканский Томас де Торквемада” известного сербского историка Йована Пейина, опубликованная в этом году на сербском и русском языках, вызвала большой интерес. Пейин разоблачает всю чудовищность усташеского кардинала Алоизия Степинаца, невиданно лицемерным, хладнокровным и ненавистническим образом благословлявшего, подбадривавшего и поощрявшего, прежде всего 1400 римо-католических священников и монахов, усташескую армию и сам хорватский народ в уничтожении сербского народа на территории Независимого Государства Хорватии, охватывавшего и Боснию и Герцеговину и Срем. Степинац несет ответственность за геноцид сербского народа. И пока сербские историки не понимают и пересматривают “цифры”, а военные архивы утверждают, что в НГХ пострадало 1,03 млн. сербов, тем временем современная Хорватия по договоренности с папой величайшего преступника беатифицируют на его пути “святителя”.

---

Первая часть: Кардинал заложил основу усташества

Поворотные дни и годы с 1918 по 1945 гг. в отношениях между сербами и хорватами являются серьезным историографическим и национальным вопросом. Который, кстати, больше не поднимается в самой Сербии, Боснии и Герцеговине (федерации и Республике Сербской), на территории бывшей Военной краины (Военной границы) в Хорватии и Славонии, Далмации, Дубровнике и аннексированных частях Воеводины Хорватией в 1945 г. – Баранье и Западном Среме с г. Вуковаром.

Вопрос является существенно важным для отношений между двумя народами, и открывает взгляд на политические и национальные ошибки сербских интеллектуалов и политиков в прошлом. Целью проведения анализа указанных ошибок является разработка решений для состояния в котором сербский народ оказался в 21-ом веке.

Трудно вести диалог между историками и политиками сербами и хорватами, ибо разъяренных кроато-нацистов, предстающих в виде югославов или “принципиальных” коммунистов, не интересует истина о сербско-хорватских отношениях в культуре, политике и межнациональных. Их интересует только Великая Хорватия, римско-католическая и однонациональная.

Святой Степинац в данном диалоге является ключевым явлением – не личностью, а явлением, которое следует заложить в основу хорватов как исторического народа. В прошлом хорваты не являлись историческим народом. Они были прихвостнем в средневековой Венгрии, а потом в нововековой Австрии и Австро-Венгрии, без особой роли в политике принятия решений сначала апостольского королевства, а потом Двойной монархии в ее отношениях с другими государствами центрально-восточной Европы и на Балканах.

На современных Балканах произошли глубокие перемены в конце 20-го века. Сербы больше не являются тем, кем они были до 1986 года, поворотного года в Югославии, когда началось разрушение титоистской гнили, выраженной в кроато-коммунистическом братстве-единстве.

Основной ошибкой является попадание на удочку россказней про один народ и один язык сербов и хорватов после реформы языка и письменности Вуком Караджичем в начале 19-го века, вплоть до создания первой Югославии в 1918 году, с аннулированием результатов сербской революции и освободительных войн 1804–1918 гг. Разрушение титоизма в Сербии, Черногории, частично в Боснии и Герцеговине, с предвещанием, что то же последует в Македонии, вызвало политический бунт среди коммунистов усташоидов в Хорватии, быстро нашедших общий язык с клерикальными интеллектуальными кругами, и начавших совместные публичные выступления, отвергая “принципиальные” идеологические позиции Союза коммунистов Хорватии (СКХ) и конфедеративные связи коммунистов Югославии.

Данное движение усташоидов в Хорватии встревожило сербов-краишников, не встревожило коммунистов, спящих сном песни “Шестая ликская (дивизия) спасла маршала…” (Иосипа Броз Тито во Второй Мировой войне – прим. пер.). Встревожился сербский православный народ который, уже пробужденный с “маспок”-а (массовое националистическое и сецессионистское движение в Хорватии – прим. пер.) 1971 г., точнее, с провозглашения Декларации о хорватском языке в 1967 г., внимательно следил за угрожащими националистическими заявлениями, обнародованными хорватской элитой, откровенно обращавшейся к все еще живой усташеской эмиграции в Западной Европе, в первую очередь в Германии, а потом в США и в Аргентине.

Германия, медленно ускользяющая из англосаксонских объятий при помощи старых германофильских связей с хорватами и другими народами, использовала Хорватию для обнародования своих национальных и геополитических интересов в центрально-восточной Европе и на Балканах, в особенности после получения от Советов, без каких-либо условий, Восточной Германии в 1989 году.

Неосторожная и податливая часть сербской элиты восприняла в начале 20-го века интегральный югославизм, не прислушавшись к предостережениям опытных и мудрых интеллектуалов из церковных и светских кругов, предупреждавших сербскую общественность, проникнутую славянской идеей национальной взаимности, о великохорватских ловушках, которые носила и несет идея об одном народе и языке. Даже когда в 1914 г. начался процесс объединения вооруженным путем с тогда еще неизвестным концом, сербская политическая элита не прислушалась к предостережению российского императорского министра иностранных дел С.Д. Сазонова, что не следует “…мешать православное вино с католическим…”, имея в виду предлагаемое освобождение сербов, а с ними и объединение хорватов и словенцев. Российский министр, очевидно, небезосновательно это сказал сербам. Объединение все-таки произведено, причем кое-как! Проигравшие войну хорваты, преследовавшие военную цель создания Великой Хорватии путем включения в Хорватию и Славонию: Истрии, Боснии и Герцеговины, Далмации, Дубровника, Которской бухты, Срема и Бачки, расширив во время войны претензии и на Банат, Мачву, даже на Рашскую область, разъяренные войной, были озлоблены политическим решением создания унитарного Королевства сербов, хорватов и словенцев как трехплеменного единого народа.

Сразу же после объединения началась политическая борьба хорватских партий за то, чтобы задним числом добиться осуществления собственной военной цели 1914–1918 гг., путем поиска союзников из числа национальных меньшинств и сопредельных государств, потребовавших ревизию границ нового государства.

Данная хорватская борьба, которую вели Хорватская крестьянская партия, Хорватское усташеское освободительное движение и франковцы, поддержанные “Церковью у хорватов”, проходила в политической тени Дрезденского съезда КПЮ из 1928 г. и кампании органа КПЮ “Пролетарий”, подтверждавшего текстами хорватскую политику федерализма и сепаратизма, Диктатуры 6-го января 1929 г., покушения на короля Александра в Марселе в 1934 г., Конкордата правительства Югославии с Ватиканом из 1936 г. и “Кровавого крестного хода” в 1937 г., создания КП Хорватии и КП Словении в 1937 г. с отклонением предложения о создании КП Сербии, и финалом в Апрельской войне 1941 г. и создании Независимого Государства Хорватии (НГХ).

Великая Хорватия лишь частично осуществлена, теперь нужно было НГХ превратить в римско-католическую страну с одним единственным народом – хорватами. Мусульман в Боснии и Герцеговине временно провозгласили “цветами хорватского народа” и подтолкнули на сербов, чтобы их уничтожить, вместе с “новыми” хорватами, сербскоязычными римо-католиками – шокцами, латинянами, гркачами, шкуторами и ликско-далматинскими буневцами. Потом настала бы очередь мусульман, но им этого не сказали!

“Церковь у хорватов”, возглавляемая загребским архиепископом д-р Алоизием Степинацем, имела важную роль в развитии сепаратизма. Осуществление государственной идеи НГХ под предводительством бывших офицеров и чиновников “Ка-унд-ка” (сокр. от kaiserlich und königlich, императорский и королевский – прим. пер.) с кроатонацистами – усташами приветствовал и поддержал архиепископ лично. Как военный викарий, он благословил оружие, солдат и усташей, кроатонацистов этого государства, и отправил их на войну против сербов, а потом и на союзника антигитлеровской коалиции. Резню сербов можно было начать и она тут же началась.

Загребского архиепископа Алоизия Степинаца, впоследствии кардинала, сербы считают одним из крупнейших военных преступников Второй мировой войны. На архиепископа они смотрят как на человека и римско-католического духовника, непосредственно поддержавшего и благословившего в самом начале преступление геноцида сербов хорватами как народом и государством. Сербская историография это доказывает релевантными архивными материалами, созданными деятельностью государственных органов НГХ и свидетельствами их союзников немцев и итальянцев, в то время как загребский Каптол (историческая часть Загреба и одноименная площадь на которой стоит кафедральный собор; в расширительном смысле – обозначение католического епископата в Хорватии – прим. пер.), верхушка “Церкви у хорватов” доказательства и факты из указанных документов на словах отвергает одним единственным тезисом, что речь идет о великосербской пропаганде. С данным тезисом мирились политическая элита КПХ/СКХ (КПХ – Коммунистическая партия Хорватии; СКХ – Союз коммунистов Хорватии; СКЮ – Союз коммунистов Югославии – прим. пер.) и кроатокоммунистическая верхушка СКЮ в Белграде и на Брионах! Сербы, коммунисты в Сербии, не узнали обо всем, происходившем в НГХ, под влиянием сербов коммунистов карьеристов из областей где совершено преступление, стремившихся “принципиально” бороться против великосербского национализма путем предотвращения исследования геноцида! Можно было говорить обобщенно об усташах, но не о хорватах как народе участвовавшем в геноциде. Подобной “принципиальной” позицией они посодействовали усташеской эмиграции, полностью игнорировавшей совершенные преступления, и подсовывавшей их немецкому Вермахту.

Военные преступники всегда есть. Запоминаются большие и маленькие, в особенности последние в тех местах, где они действовали. Большие военные преступники, каким, на основании вступившего в силу вердикта, является осужденный архиепископ д-р Алоизие Степинац, запоминаются на национальном уровне; он вошел в сознание сербского народа в обличьи циника и в виде вечного предостережения.

Для “церкви у хорватов” и хорватского народа Алоизие Степинац, по своем участии в геноциде сербов, является символом – гуманности, христианской любви и государственности!

Его появление на военной сцене Югославии в 1941–1945 гг. влияло и влияет на развитие исторического сознания сербов как народа, не только той части, что в бывшей Военной краине со Славонией и Сремом, потом в Боснии и Герцеговине, Далмации с Дубровником, но и в Сербии как государствообразующем центре сербского народа, хотя данная часть народа не почувствовала остроту его действий.

Архиепископ д-р Алоизие Степинац, как духовный покровитель геноцида в Независимом Государстве Хорватии и оккупированных сербских землях под его управлением, является большим предостережением православным сербам. Данное предостережение касается и сербскоязычных мусульман, которым следует задуматься!

Впоследствии была оборудована могила Алоизия Степинаца, с 1952 г. кардинала, в кафедральном соборе в Загребе, посвященном Богородице, носящем имена венгерских королей Сент Иштвана и Ладислава. Хорватский народ, хорваты, а вместе с ними и “новые” хорваты, посещают его могилу как могилу святого, оставляя, наряду с цветами, и заветные пластинки.

Подобные действия хорватского народа и сербскоязычных римо-католиков показывают несоответствие между действительностью и созданным мифом о Степинаце мученике, страдальце за веру!

Его деятельность во время войны 1941–1945 гг. связана с предыдущей деятельностью священничества и монашества “Церкви у хорватов”, руководство которыми он взял на себя после смерти архиепископа Бауэра, а также с подстрекательством ненависти его паствы к православным сербам, достигнув пика совершением геноцида. Степинац не имел светской власти в НГХ, но имел духовную, и уравнялся со священничеством и монашеством по могуществу со светской по силе и преступлениях кроатонацистов по отношению к сербам. За данную деятельность его в 1944 г. наградили высшие государственные органы НГХ.

Награждение: Орден за заслуги – великий орден со звездойвручил ему поглавник Павелич. В обосновании награждения, среди прочих торжественных слов, указано: … “за то, что как архиепископ разоблачал внутри страны и за ее пределами отступников с территории Независимого Государства Хорватии”, иными словами – антифашистов сербов и других, собравшихся в подразделениях сельской территориальной обороны ЮВвО (Югославского Войска в Отечестве) или в партизанах. Иными словами, он не только поддержал и помогал как духовник усташество, но активно включился в усташеское движение хотя, по его словам, не являлся заклятым усташой.

Степинаца постигло заслуженное наказание в 1946 г. на судебном процессе в Загребе, когда Верховный суд Хорватии приговорил его к 16 лет каторги.

Судьи присягали государству, что будут судить по закону, а государство их защищало законом и Конституцией. Верховный суд Хорватии не являлся партийным судом, равно как и коммунистическим, и не только коммунисты были прокурорами и свидетелями. Правда, судебный процесс проходил во время введения и устройства коммунистической власти в Югославии после установления Коммунистической партии Югославии британцами при помощи Советов как ведущей политической державы. Существовала норма “партийного сознания”, но архиепископа судебная палата возглавляемая судьей Жарко Вимпулшеком судила не за идеологические ошибки. Судебная процедура велась за совершенные преступления “противонародной деятельности”, в чем его обвинили, а это не было преступлением связанным только с идеологией. Иск предъявил прокурор Яков Блажевич. Д-р Алоизие Степинаца обвиняли не в том, что он еретик, что предал Бога и сына Божьего. Это на процессе даже не упоминалось. Обвинительным актом ему вменялось в вину сотрудничество с оккупантом и фашистским режимом. Четко и внятно суд ему вменил в вину многолетнюю организованную деятельность по подрыву государства, поддержке усташеской власти, сначала путем содействия ее возведению и укреплению, а потом в совершении преступлений против сербов путем их окатоличивания, с кульминацией в пособничестве и укрытии усташеских террористов, вторгшихся в страну по завершении военного конфликта. Терроризм не допускает никакая власть, даже коммунистическая. “Церковь у хорватов” и новая “независимая” хорватская историография сообща цинично утверждают: архиепископ города Загреба д-р Алоизие Степинац честно вел себя в войне, он был честным человеком и верующим, и противился усташам и немцам.

Доказательства того, что Степинац противился усташам и немцам жидки, даже никчемны! Чаще всего и упорно подчеркивают речь Степинаца пред загребским кафедральным собором, произнесенную 31-го октября 1943 года, когда он упрекнул немцев за систему возмездия: за одного немца 50 безвинных граждан, и подчеркнул, что возмездие неприемлемо, сделав вывод, что бомбардировки союзниками немецких городов – суд божий за совершенные преступления. За исключением того, что премьер-министр НГХ, Мандич, его упрекнул за эту речь, с ним ничего не случилось.

Вторая мировая война 1939–1945 гг., а потом оборонительная война Югославии против держав Оси и их союзников, к которым примкнуло Независимое Государство Хорватия в апреле 1941 г., вплоть до капитуляции Третьего Рейха в мае 1945 года, стоит как пограничный камень отношений между сербами и хорватами. Вкратце, история НГХ представляет шрам на духе и теле сербского народа в целом, безотносительно того идет ли речь о православных сербах или сербах римо-католиках или мусульманах. Сербы римо-католики и мусульмане злоупотреблены загребским Каптолом, бюргерским Загребом и усташами, в национальном и политическом смыслах, так что во время данной войны и после нее пребывали в величайшей духовной подавленности. Политическое злоупотребление двух указанных конфессиональных групп продолжили кроатокоммунисты!

Вторая часть: Исторические зaблуждения хорватского народа

Хорватия почти девять столетий входила в состав Венгрии, не имела своего короля или князя или жупана, равно как и правительство, армию, а также не имела собственные деньги. Венгерский король имел титул rexCroatorum; неясный титул – то ли речь идет о короле, князе или жупане, так как в латыни нет слова для жупана или князя, а все переводится как rex, король. Даже сербский король Стефан Урош II (1276–1321) являлся королем Сербии, Хорватии и Далмации! Хорваты не влияли на политику Венгрии, а после того как австрийский царь, унаследовав в 1526 г. Венгрию, завладел и Хорватией, их влияние стало еще меньше. Хорваты не имели значительных личностей для своего продвижения в Хорватии, в особенности в Венгрии. Хорватское дворянство, отступившее из области под горой Велебит на север, себя считало народом по венгерскому феодальному праву, где только дворяне являются народом, и появляются как венгры! Они себя считают венграми и их элита, наряду с латынью, пишет на венгерском языке.

Последующие писатели хорваты пытались и пытаются выделить из венгерской культурной традиции венгрохорватов, вместе со сделанными из сербов венграми, как хорватов, и поместить в хорватскую литературную традицию, что создало интеллектуальную путаницу в головах хорватов и “новых хорватов”.

Что же касается “новых хорватов” – кроатизированных немцев, чехов, поляков, венгров, словаков и румын униатов, а также шокцев – тут речь идет о чувстве принадлежности к Венгрии, т.е. о принадлежности к царско-королевской традиции Дунайской монархии.

“Новые хорваты” с территории Военной краины, Далмации, сербскоязычные ликские и далматинские валахи, буневцы и шокцы, истрияне, боснийские латиняне и шокцы, герцеговинские гркачи и шкуторы полностью отождествлены с хорватами. Вследствие полного их отождествления с хорватами из области под горой Велебит и бановины трех жупаний (Загребской, Вараждинской и Крижевацкой), принятием сербского языка как своего, во время вуковской реформы письма и языка, и последовавшего стирания национальной традиции сербов римо-католиков силами миссионеров францисканцев и бенедиктинцев, впоследствии, с 17 века, под тщательной иезуитской пропагандой, данная группа сербов потеряла свои национальные чувства и связалась с римо-католицизмом.

Антисербская и антиправославная пропаганда иезуитов в Австро-Венгрии, в особенности в кондоминиуме Боснии и Герцеговине с 1878 года, вызвала погромы сербов в июне-июле 1914 г. Погромы превратились в геноцидные меры оккупационных властей Монархии. Заключениями сербского народа в лагеря и выселением целых областей верховодили хорватские чиновники переселенцы при помощи т.наз. “царских турок” германофилов. Целью заключения в лагеря было, наряду с тем, чтобы обезопасить себя от военной акции Сербии, сделать данные сербские земли – до тех пор колонизированные римо-католиками хорватами, немцами, венграми, чехами, поляками галичанами, словаками и русинами и румынами униатами, даже итальянцами – хорватской или же чем-то наподобие национально смешанной Венгрии. Заключения в лагеря сопровождались и физическим истреблением сербов. Целью данной акции было, в соответствии с мифом о средневековом Великом Хорватском государстве до реки Дрины, в таком объеме никогда не существовавшем, задним числом осуществить политическое намерение престолонаследника Франца Фердинанда о триалистической Австро-Венгрии: Империя Австрия, Королевство Венгрия и Королевство Хорватия, которое наряду с бановиной трех жупаний охватит и части Венгрии, со сведением последнего на узкую венгерскую языковую территорию. Идея о Соединенных государствах Великой Австрии как триалистической католической монархии стоила головы Францу Фердинанду, ибо венгерские джентри, из-за предусмотренных внутренних границ в Монархии, не были готовы ее принять!

Поэтому хорватам, их имперскому немецкоязычному бюргерскому ядру в Загребе понадобились национальные герои под надзором “Церкви у хорватов”.

Социопат или, каким его считали сербы современники, придурковатый Анте Старчевич в 19 веке спокойно провозгласил позицию, что сербский народ не существует. Основу его вывода составили иллирийцы и хорватские вуковцы – утверждением, что сербы и хорваты говорят на одном языке.

Здесь необходимо сделать отступление, чтобы легче понять откуда взялась данная идея, превратившаяся в идею “хорваты до Дрины”.

Иллирийцы коварно примкнули к Вуку Караджичу, боровшемся за сербский язык и правописание, подсовывая с хорватскими вуковцами идею, что сербы и хорваты являются одним народом. Одним народом, не говорящим на одном языке? Язык определяет народ!

Хорваты в Загребской, Вараждинской и Бьеловарско-крижевацкой жупании говорят на новохорватском языке – кайкавском диалекте, в то время как приморцы, как ядро национальной Хорватии – на подлинном хорватском, чакавском диалекте.

Тезис об едином народе сербов и хорватов и общем языке, на деле, посредством иллирийцев, а потом хорватских вуковцев, представлял мост для того, чтобы без особого акцентирования осовременить идею немца Паула Риттера, который сам себя назвал Витезовичем переводя фамилию, о Хорватии от Альп до Черного моря. Свой тезис о Хорватии великой и могущественной он представил в труде “Croatia rediviva”, изданном им в Вене в 1700 году. Его труд можно считать неформальным ответом Вены графу Георгию Бранковичу и его воззванию к народам Иллирика из 1688 года поднимать восстание против турок во время прорыва многочисленных царских войск на Балканы после поражения Османов под Веной в 1683 г. Воззвание графа Георгия Бранковича являлось призывом восстановить сербскую государственность и царство Душана, а это нежелательно! Поэтому граф Георгий Бранкович всю оставшуюся жизнь провел в заключении.

Вук Караджич, поглощенный борьбой за реформу языка и письма, о тезисе про единый народ сербов и хорватов и один язык не знал и не думал, а также не был в состоянии анализировать позиции, а тем более намерения кроатизированного немца Людевита Гая и других. Вук занимался филологической борьбой, а его борьба была частично и социальной, в то время как иллирийцы и хорватские вуковцы были одержимы борьбой за объединение южнославянских католиков вокруг Загреба как хорватов, так как сербы и хорваты один народ; правда, тогда они говорят на трех языках, два из которых провозглашены диалектами. Только Вена точно знала чего хочет в этом замешательстве – удалить сербов римо-католиков от православных и создать противовес сербской государственности. Целью Вены было предотвратить усиление сербской государственности, которая после воззвания графа Георгия Бранковича из 1688 г. вновь стала угрожать ее интересам сербской революцией из 1804 года, предотвращая расширение Австрии к Салоникам и далее.

Иллирийцы и хорватские вуковцы, интимно опираясь на труд “Croatiarediviva” Павла Риттера Витезовича, созданный сразу после завершения Великой Венской войны 1683–1699 гг., в сотрудничестве с Вуком начали создание хорватов как народа!

Власть римских пап в течение первых нескольких веков христианства территориально взаимопроникалась с юрисдикцией Великой церкви из Константинополя через Балканский полуостров вплоть до Софии и Фессалоник. Византийски царь Лев III данные территории включил в юрисдикцию Великой церкви в Константинополе в 732 году. Мы не исследовали данный раздел территории Балкан, но он вызывает подозрение, что основой идеи Павла Риттера, самоназванного Витезовича, как служебного историка Вены, является установление границы Хорватии в труде Croatiarediviva из 1700 года согласно интересов Монархии до Софии и Фессалоник. Этим он заложил фундамент всех великохорватских программ в отношении сербских земель вплоть до наших дней.

Таким образом создан фундамент экспансионизма нового народа на Балканах, влачившего жалкое существование в Венгрии, и не внесшего никакой вклад в европейскую цивилизацию в культурном смысле, а тем более в военную защиту Европы от азиатов.

Людевит Гай, также немец, лояльный Хорватии трех жупаний, хорват, согласно культивируемому областному сознанию в Монархии, молчаливо принял программу “Croatia rediviva”, “великого единого хорватского народа до Черного моря”. Молчаливо провозгласил сербский язык, мнимый “штокавский диалект”, хорватским, оправдав этим претензии хорватов к Славонии, Боснии и Герцеговине, Далмации, Дубровнику и даже Бачкой, Банате и Рашской области. Он опирался на ранее воображаемую Хорватию в труде “Croatia rediviva” Паула Риттера, практически опиравшегося на духовный раздел Римской империи до 732 года, когда западная часть, разрушенная в 476 г. варварами, не существовала, и когда царь ромеев пребывал в Константинополе, а Рим являлся разрушенной норой, сдвинул границы царства к западу, а тем самым и духовную юрисдикцию Великой церкви из Константинополя. Это было время церковного единства, первых признаков римского раскола путем внесения разных нелепых варварских культов в западной половине христианской церкви.

Речь идет о периоде после заселения Балкан славянами и их стабилизации посредством племенных союзов. В имеющихся документах и хрониках нет сообщений о создании в восьмом веке племенного союза хорватских племен, простиравшегося от Адриатики до Черного моря или хотя бы до Софии и Фессалоник, либо национального государства хорватов. На указанном пространстве, когда византийский царь расширил свою государственную и духовную власть, не было хорватов, а были славянские группы родового и племенного сознания и ромеи. Проект Вены “Croatiarediviva” является лишь показателем желания властвовать над Балканами! Хорваты и сербскоязычные римо-католики с подавленным национальным сознанием представляют подходящую среду для проведения ее желания и воли.

После принятия тезиса об единстве, о том что сербы и хорваты являются одним народом, Людевит Гай на сербском языке как хорватском начал издавать газету, которую больше не покупали только в Хорватии трех жупаний, но ее приняли и читатели в Славонии и других сербскоязычных областях, так как теперь они могли понимать “хорватский”.

Идею воспринял и потом разработал д-р Анте Старчевич как современную великохорватскую идею, охватившую все южнославянские земли вместе с Иллириком графа Георгия Бранковича, а историк Векослав Клаич опубликовал ее в 1914 году как политическую программу.

Прежде чем перейти на д-р Анте Старчевича, которого сербы его современники считали придурковатым, необходимо подчеркнуть, что Вена заметила во время Великой Венской войны, что может создать народ, используя дворянство, не имевшее единое национальное сознание и считавшее себя венграми и хорватами, при этом преданное Вене из-за постоянного сословного соперничества с венгерским, не уважавшим их за бедность и бескультурье. Попросту, венгерские дворяне называли хорватских “porosztbuto” – “простые мужланы”.

Созданная документом “Croatiarediviva”, “хорватская идея” породила идею великого хорватского государства в средневековье. Три жупании, объединенные вокруг Загреба как центра нововековой бановины Хорватии, стали центральным пространством, вокруг которого следует собрать все южнославянские земли. В течение 18 века идея “Croatiarediviva” расширялась среди римо-католиков, священничества и монахов, и была создана концепция солидарности как католическая идентичность, объединяющая другие языковые группы в бановине Хорватии трех жупаний, а потом и Славонии, связанной с Хорватией.

Поэтому клерикалы потрудились собирать мифы в целях их увязывания и провозглашения этнически хорватскими.

Один миф, весьма распространенный в Венгрии, касался смерти Дьердя Дожи, вождя крестьянского восстания в Поморишье и Банате, казненного в 1514 г. в Тимишоаре. Способ умерщвления Дьердя Дожи – возведение крестьянского короля на раскаленный железный трон и коронация раскаленной короной – потряс Венгрию. Все ее народы пересказывали это событие и создавали свои мифы. Такую же жестокую смерть приписали вождю крестьянских беспорядков, впоследствии провозглашенных восстанием в Загорье Матии (Матвею) Губецу из 1573 года; якобы и его короновали раскаленной короной и возвели на раскаленный трон.

Аугуст (Август) Шеноа, создатель хорватского исторического романа, в романтичном упоении написал и опубликовал во второй половине 19-го века роман, по котором в 20-ом веке сняли фильм “Крестьянский бунт”. Даже у Броза в кабинете за спиной висела картина “Крестьянский бунт”, чтобы партийные работники и посетители знали перед кем стоят!

Нада Клаич, преподаватель Загребского универзитета, более-менее принимавшая в расчет свой народ, исследовала архивные материалы по “делу Губец” и установила, что тот спокойно жил много лет после мнимого крестьянского восстания. Миф же оставался невредимым.

Делалось и делается все для того, чтобы создать национальную и культурную идентичность. Дворянство бановины трех жупаний из числа пришлых приморцев и местных венгерских и немецких ремесленников создало хорватов, используя заимствованную у соседей историю, не имея притом чувства истины. Даже этим они не довольствовались. По примеру венгров, искавших прародину венгров, хорваты тоже занялись поиском прародины хорватов, и в исследованиях добрались аж до Персии!

В подобном, хорватском культурно и духовно сумбурном наследии, сербских героев и сербскую государственность, сохранявшие в эпических песнях сербское национальное сознание, д-р Анте Старчевич провозгласил “херватами” и “Херватией”. Его последователи восприняли его политическую позицию, и в возникшем великохорватском исступлении навязали ее сербскоязычным мусульманам и их вождям, бегам и другим, играющим в Боснии и Герцеговине какую-то политическую роль как “политические турки”, и провозгласили их хорватами.

Еще до этого, хорватские историки провозгласили правителей Боснии хорватами. Вследствие возникновения независимой Сербии Босния потеряла непосредственное прикосновение с Византией и Великой церковью в Константинополе с конца 12-го века, из-за своего православного характера попав под удар апостольского Королевства Венгрии, которое вело крестовые походы по разрешению и указанию римского папы против сопредельных православных стран и народов. Таким образом Босния оказалась между римской и православной церквями.

Кулин бан, правитель Боснии, через жену родственник Неманичей, попал под удар Венгрии, а хорватскими историками провозглашен хорватом, хотя и ему и его подданным не было известно, что они являются хорватами. Теперь о Кулине бане говорят как о хорвате и богумиле, и даже римо-католике. Кулин бан вел оборонительные войны защищая “христианскую”, что не обозначает католическую, Боснию, от “апостольской миссии” венгерских королей, и ему удалось отстоять ее и оставить под эгидой Великой церкви в Константинополе. Герцеговина Святого Саввы – древняя хорватская земля! Наверное потому, что отец сербской церкви, духовности и просвещения Святой Савва – хорват! Даже князь Мирослав, правитель Хума, брат Немани – хорват, а его Евангелие – хорватское, хотя никто из них не знал об этом, и не слыхал о Хорватии.

Интересно то, что литературные произведения, созданные в Боснии, а потом в Нижних краях и Герцеговине, написанные на сербском языке сербской кириллицой – “сербскими писменами” – провозглашены хорватскими. Чтобы замять сербское и православное литературное наследие, каноник Франьо Рачки, отец новой хорватской историографии, провозгласил кириллицу “босанчицей” из-за нескольких графем, чтобы указать, что речь идет об особой “хорватской кириллице” в Боснии.

У каждого народа есть свои исполины – государственные мужи, военные и писатели, деяния которых привлекают внимание молодежи, восхищающейся ими и стремящейся приравняться к ним. У каждого народа также есть писатели, произведения которых являются свидетельствами о времени.

Относительно дубровницкой литературы и уроженцев Дубровника достаточно одного слова – грабеж!

Современные мусульмане в Боснии и Герцеговине, потомки исламизированного населения, которое было и осталось сербскоговорящим, и которое, равно как и православные сербы, не имеет никакой связи с хорватами, провозглашены “цветами хорватского народа”. Нам неизвестно приятно ли эти “цветы” пахнут, зато нам известно, что в Загребе и Ватикане предусмотрено их исчезновение!

Даже выдающихся сербов, янычар, которых еще детьми забрали в янычарскую армию, провозглашают бошняками хорватами. По этому поводу хорватские историки утверждают – даже Фердо Шишич – что на хорватском говорили в Порте во время великого прорыва Османов на Балканы и центрально-восточную Европу с 15-ого по 17-й вв. Потом, великий визирь Мехмед-паша Соколович, под влиянием которого Порта возобновила юрисдикцию Печской церкви и объединила большинство сербских земель и народа в Османской империи, провозглашен хорватом.

Хусейн капитан Градашчевич, вождь боснийского беговата против мер Порты и ее реформ в Боснии, который на Косовском поле в 1831 году в сражении с царским войском, со своим боснийским войском “мстил за своих предков”, и он тоже является хорватом.

Воображению все подвластно!

Присваивание сербов римо-католиков и мусульман, навязывание и культивирование их “хорватской традиции”, влияет на развитие сознания хорватов в направлении национального исступления.

Степинац имеет незнатное происхождение. Он является частью более древней прослойки “новых хорватов” из Загорье, бывшего Словине, где хорваты созданы после 16-го века под нажимом дворянства, бежавшего из области под горой Велебит, считавших себя приморцами, а потом под влиянием венгерской администрации и хорватами, в то время как Славония все еще была Тоторсаг-ом, а славонцы – тотовами и шокцами. Как “нового хорвата” его взяли символом хорватства, чтобы его деяния 1941–1945 гг. были символом борьбы за Хорватию, к чему добавляют и “мученичество”. “Церковь у хорватов” создает предание о Степинаце целым рядом агиографических текстов и трудов, в целях оправдания его поведения в Загребе во время первого хорватского государства после почти девяти столетий созданного за спиной у Третьего Рейха. Иными словами, во время первого пения: Danke Deutschland!

Его новоубранная могила, образец безвкусия необарокко у хорватов, находится в кафедральном соборе, фундаменты которого заложили венгерские короли, когда Загреб являлся частью Тоторсаг-а. Венгерские короли, когда возводили церковь, даже сами не знали, что Тоторсаг станет Хорваторсаг-ом.

Степинац, архиепископ Загреба, а впоследствии кардинал, заслужил быть похороненным в этом древнем кафедральном соборе. Как монах и архиепископ, он был честным и храбрым человеком! Он придерживался девиза трудиться на “ниве Господней”, делать что-то что останется и после его жизни, и это ему удалось! Это он доказал тем, что как первый представитель хорватской элиты в апреле 1941 г. отправился на поклонение Анте Павеличу, который на него оставил впечатление хорошего католика, сотрудничеством с “балканским Гимлером” Андрией Артуковичем, и тем, что усташеских убийц считал “хорошими католиками”. Даже после получения сведения из Ватикана в 1943 году о том, что державы Оси проигрывают войну, он храбро упрекнул усташей, что можно истолковать словами: ”Усташи, не будьте озорниками!” или: ”Но! Но… дети!”, пока они занимались резней.

Его речи “против правящего режима” использовали партизаны в своих пропагандистских целях, а в конце войны обвинили Степинаца вместе с епископатом за совершенные в НГХ преступления.

В соответствии с уже созданным преданием “Церкви у хорватов” о Степинаце, его постигло незаслуженное наказание каких-то коммунистов, уничтоживших тысячелетнюю грезу хорватов – Независимое Государство Хорватию, его священничество с монашеством, и его армию.

Историографически говоря это неверно! Тысячу раз изреченная ложь становится истиной!

Каптол в Загребе именно это и делает. Необходимо отмыться от греха и крови свыше миллиона сербов, судьба которых взывает к справедливости и истине о резне из неотпетых могил, и судьбе окатоличенных и кроатизированных и изгнанных сербов.

Необходимо отмыться от маниакальной жажды резни у усташей и народа под предводительством священников и монахов, и примкнувших к ним членов Хорватской крестьянской партии. Жажда резни была настолько велика, что официальные лица НГХ в итальянской оккупационной зоне выражали протест итальянцам за их отказ отдать им сербов на ликвидацию. Особенно их огорчило то, что итальянское военное командование снабдило продовольствием сербов, а потом раздало им оружие для защиты от дикарей.

Командование полка “Ре” итальянской армии 10-го августа 1941 г. обратилось к Муссолини и известило его, что в зоне ответственности данного полка царит спокойствие и порядок, а когда начался отход с демаркационной линии Германии и Италии через Боснию и Герцеговину, начался настоящий ад. В донесении описано преступление хорватов – не усташей, а народа – словами: ”То, чего не сделал бы ни один гордящийся культурой народ, сделал хорватский народ. Они сжигают и уничтожают дома, поля под пшеницей, и все необходимое для существования этого народа (сербов, пр. авт.), разрушают памятники, церкви, даже кладбища”.

Исторические источники и историография безотносительно политической системы свидетельствуют о постыдной роли “церкви у хорватов”, ее священников и монахов, в оборонительной войне Югославии 1941–1945 гг. против держав Оси и НГХ.

Степинац как духовник был образованным верующим, но как человек не был честным! Зло из Степинаца было демоническим! Он был христианином, но ложным. Он появлялся в церкви и на усташеских празднествах, где собирались такие же люди демонического сознания, и раздавал им благословения. Он не воспротивился преступлению священников и монахов усташей и не наказывал их. Он не поступил подобно немецким честным епископам, посмевшим воспротивиться нацистам и принявшим циркуляр и воспротивившимся нацистскому расизму во времена их усиленной антикатолической пропаганды ради восстановления германского язычества в немецком Рейхе.

Конфессиональная и человеческая нравственность Степинаца является мифом, не существует! Правда, он был образованным духовником, но лишь в рудиментарном смысле преданным верующим римо-католиком, и тем самым в коллизии со своим образованием и совестью. В нем возобладала ненависть, уничтожившая его честь.

Очевидно сконструированное предание загребского Каптола о Степинаце противостоит истине. Каптол сконструировал предание не на основании рациональной веры в того кто, будучи распятым на кресте, умер ради спасения человечества, а на фундаментах конфессиональной и национальной ограниченности, невежества и страха.

Приготовила Биляна Живкович

Перевод с сербского: Сава и Петар Росич

Источник: Српска.ру